Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE) - [19]

— Высочайший… Он хочет увидеть Лобсанга. Что нам делать? Врач опустил свою чашку и вытер пальцы о мантию.

— Если бы он просто увидел Лобсанга, это было бы одно дело. Но ведь Высочайший почувствует и его запах! Я не могу привести к нему Лобсанга в таком виде, — взволнованно проговорил лама. — Надо его как-то освежить.

Врач ухмыльнулся, но, вспомнив о Высочайшем, спохватился.

— Ах! — сказал он. — Я затеял все это ради шутки. Я испытывал новую мазь, и тут подвернулся этот мальчишка. На самом деле это мазь от синяков, но теперь я вижу, что ею вполне можно мазать столбы и стены для того, чтобы отпугивать собак. Мне надо подумать.

Мы с молодым ламой смотрели друг на друга с некоторым страхом. Да, в определенном смысле это средство превратило меня в собачье пугало.

Но что теперь делать? Старик сыграл со мной злую шутку. Теперь же она обратилась против него. Посмотрим, удастся ли ему избавить меня от этого запаха до того, как меня поведут к Далай-Ламе.

Врач вскочил на ноги и радостно щелкнул пальцами.

— Снимай свою мантию, — приказал он.

В очередной раз я стащил ее. Врач отошел и появился через минуту, неся в руках кожаную емкость, наполненную приятно пахнущей жидкостью. Подтолкнув меня к небольшому сливному отверстию, он с головы до ног окатил меня содержимым емкости.

Я попытался отряхнуться. Вещество было липким, и мне казалось, что вместе с ним с меня сползает и моя кожа. Быстро схватив тряпку, он обтер ею тело. Кожа стала розовой и сильно зудела, но зато пахла теперь бесподобно.

— Вот! — воскликнул он удовлетворенно. — Ты доставил мне много неприятностей. Возможно, страх перед лечением заставит тебя приходить только в случае крайней необходимости.

Он вышел в другую комнату и вернулся, неся чистую мантию.

— Надень ее, — скомандовал он, — не можем же мы позволить тебе появиться перед Высочайшим в таком виде.

Я оделся. Мое тело чесалось и зудело. Грубый материал мантии только ухудшал мое состояние, однако ни молодой лама, ни врач не обращали на это внимания.

— Быстрее! Быстрее! — сказал лама. — Мы не можем терять ни минуты.

Он схватил меня за руку и потащил к двери. Я неохотно переставлял ноги, оставляя на полу пахучие следы.

— Подождите! — воскликнул врач. — Ему нужно надеть сандалии.

Он поспешно вышел, а затем вернулся с парой сандалий в руках. Я их примерил и обнаружил, что они слишком велики и пришлись бы впору мужчине в два раза больше меня.

— О! — воскликнул я в панике. — Я запутаюсь в них или вообще потеряю их по пути. Дайте мне мои!

— Нет, ты необычный мальчик! — проворчал врач. — Ты просто целый ком неприятностей. Вечно с тобой что-то происходит. Подожди. Я обую тебя нормально, иначе ты опозоришь меня перед Высочайшим.

Он возобновил поиск и после долгой суеты вытащил, наконец, откуда-то подходящую пару обуви.

— Иди! — воскликнул он. — И не возвращайся сюда до самой смерти.

Он раздраженно отвернулся и продолжил свою прерванную трапезу.

Молодой лама покраснел от волнения и беспокойства.

— Как я объясню нашу задержку? — спросил он, словно я мог дать ему ответ.

Мы быстро зашагали по коридору и вскоре столкнулись с другим молодым ламой.

— Где вы были? — сердито спросил он. — Высочайший ждет, а он не любит ждать!

Объяснять, что случилось, не было времени.

Мы мчались по коридору, поднимаясь с этажа на этаж, пока, наконец, не достигли большой двери, охраняемой громадными прокторами. Узнав двух лам, они расступились, и мы вошли в личные покои Далай-Ламы. Вдруг первый лама резко остановился и подтолкнул меня к стене.

— Стой спокойно! — сказал он. — Я посмотрю, опрятно ли ты выглядишь.

Он оглядел меня с головы до ног, несколько раз поправляя мою мантию.

— Повернись, — приказал он, внимательно осматривая меня. Он хорошо знал, что молодые послушники обычно не очень аккуратны.

Я повернулся, став лицом к стене. Снова он поправлял и одергивал складки моей одежды.

— У тебя повреждены ноги. Впрочем, Высочайший знает об этом. Если он предложит тебе сесть, ты должен сидеть так изящно, как только можешь. Все в порядке. Можешь повернуться.

Я обернулся и заметил, что второй лама ушел. Мы стояли и ждали. Я уже стал думать, что ноги мои больше не выдержат. Стоило ли так спешить, чтобы теперь стоять и ждать? И зачем только я стал монахом?

Внутренняя дверь открылась, и из нее вышел старый лама. Очень официально, как и подобало человеку его положения, лама посмотрел в мою сторону, осматривая меня с головы до ног.

— Ты можешь передвигаться без посторонней помощи? — спросил он.

— Святой Мастер! — ответил я. — Я могу ходить, но, правда, с трудом.

— Тогда пойдем, — сказал он.

Повернувшись, он направился в следующую комнату, пересек ее и вышел в коридор. Подойдя к двери, он постучал и вошел. Я же остался ждать снаружи.

— Ваше Святейшество, — услышал я его исполненный почтения голос, — вы изволили пожелать увидеть мальчика Лобсанга. Ему тяжело ходить. Врач говорит, что он сильно поранил себе ноги и до сих пор еще не выздоровел.

Я не услышал ответа, но старейший лама вскоре вышел и прошептал:

— Иди! Когда войдешь, остановись и поклонись три раза. Если прикажут, подойдешь ближе. Иди медленно. Смотри, не упади. Ну а теперь вперед!