Сгоравшие заживо. Хроники дальних бомбардировщиков - [51]

— Следы как раз и ведут в станицу.

Они почти бегом пустились по следу.

В станице отряд самообороны был уже на ногах. Его поднял коллега Петровского лейтенант Завидов, оперуполномоченный БАО. Комсомольцы прочесали все дома и нашли заблудших: под видом советских летчиков они преспокойно отдыхали у одной колхозницы. У них действительно оказались советские документы, все трое неплохо владели русским языком. Поначалу самый старший по возрасту (позже выяснилось, что это командир экипажа) даже возмутился «бестактностью шантрапы», но когда их все-таки привели в стансовет и капитан Петровский, показав планшет, спросил, не они ли «потеряли» его в копне соломы, они не стали отпираться.

Несколько позже Петровский выяснил и главное, зачем экипаж прилетал. В районе Сальска выброшены два диверсанта, старик и девушка. Из-за тумана и сильного ветра штурман потерял ориентировку, горючее было на исходе, и летчик пошел на посадку на первый же попавшийся аэродром, не предполагая, разумеется, что он — советский. Сигнал «Я свой» — желтая ракета — якобы в ту ночь была у немцев. Но так ли это, следовало уточнить…

9

…Южный и Юго-Западный фронты получили задачу нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс. Кавказскому фронту и Черноморскому флоту предстояло очистить Крым…

(Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945)

Александр очень пожалел, что отложил встречу с Ритой на завтра. Утром, когда он зашел в столовую, его увидел начальник штаба полка и приказал:

— Быстрее завтракайте и поезжайте в станицу. Там в клубе разместились прибывшие вчера девушки, будущие младшие авиаспециалисты. Пока у вас нет допуска к полетам и самолетам, будете учить их. Для начала растолкуйте им, что это за зверь — самолет, научите отличать плоскость от стабилизатора, киль от руля поворота.

— Боюсь, неважный из меня педагог получится, — попытался отказаться Александр, но майор категорично «успокоил»:

— А вы не бойтесь. Все равно посылать больше некого: техники заняты ремонтом, летчики — подготовкой к боевому заданию. В станицу вас полуторка подбросит, она скоро туда отправляется.

— Есть, — не очень-то бодро ответил Туманов.

— Везет же человеку, — острил за завтраком Ваня Серебряный. — Мало ему одной девушки, еще десяток подбрасывают — выбирай любую. Уступи в таком случае Риту, командир…

А ему было не до шуток. Рита разыскивала его не случайно — что-то, возможно, стало известно. Но сходить к ней в землянку, где жили девушки-телефонистки (Рита отдыхала после дежурства), не было времени: шофер уже поджидал его.

Колхозный клуб располагался в центре станицы — длинное одноэтажное здание, крытое железом, с двумя крылечками — центральный вход и служебный, в небольшую артистическую.

По логике, девушек разместили в артистической, но Александр постучал в центральный вход: если девушки здесь, мало ли чем они занимаются.

Ему никто не ответил. Александр толкнул дверь, и она открылась.

В зале было пусто: скамейки сдвинуты к дальней стене и сложены одна на другую, на сцене — кровати, заправленные солдатскими одеялами; почти как у летчиков, занявших эмтээсовский клуб, с той лишь разницей, что там, на сцене, разместился командный состав, в зале — рядовые экипажи. Откуда-то из глубины сцены появилась одна из вчерашних девушек-солдаток с красной повязкой на рукаве. Увидев лейтенанта, она легко спрыгнула со сцены и, энергично приложив руку к пилотке, четко доложила:

— Товарищ лейтенант, первое особое женское отделение занимается согласно распорядку дня. Дежурный по казарме рядовая Белоусова.

Александра приятно удивила, даже восхитила четкость доклада, хорошо поставленный голос, молодцеватая выправка девушки, словно она прослужила в армии не один год. И ее приподнятое настроение передалось ему.

— Значит, особое женское занимается согласно распорядку дня, — весело повторил он. — И где же оно занимается?

— А здесь, в актерской, — чуть заметным кивком указала девушка за сцену. И жест — вымуштрованного, знающего свое дело бойца.

— Сколько вы служите? — машинально спросил Александр, забыв, что вчера задавал этот вопрос.

— Второй месяц. Мы уже прошли курс молодого бойца, приняли присягу.

— А кто сейчас проводит занятия?

— Тоже лейтенант. Должность его и фамилию, простите, не знаю. — Девушка взглянула на часы. — Сейчас они заканчивают. А вы тоже будете у нас преподавать? — Она смотрела на него игриво-кокетливо, наклонив голову и приподняв подбородок, совсем забыв, что перед ней не кавалер, а командир, и она находится не на танцах, а на дежурстве. И все-таки она нравилась ему. Не внешностью — лицо у нее было самое заурядное, даже грубоватое: широкий нос с большими ноздрями, крупные скулы, большой рот, — умением с достоинством держаться, быстро перестраиваться с военного языка на обычный, а точнее, на лирически-интимный. Ее поблескивающие глаза как бы говорили: «А вы мне чертовски нравитесь, лейтенант, и я бы с превеликим удовольствием провела с вами вечерок».

— Значит, скоро перерыв? — не выдержал он пронзительно-зовущего взгляда.

Она еще раз посмотрела на часы.

— Через две минуты. Идемте туда, я сейчас позвоню.