Сфинкс - [44]

Гин посмотрел на часы:

— Хорошо, Мэгги, иди. Но тебе нужно быть здесь к трем.

— Отлично, — сказала Мэгги, допивая кофе. Она встала и окликнула его:

— Гин!

— Да?

— Помни, что я когда-то любила тебя и, возможно, все еще люблю. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Гин улыбнулся:

— Спасибо, Мэгги. Ты у меня на втором месте после ангела-хранителя.

***

Было пять часов вечера. Мэгги все еще не вернулась из библиотеки. Генри Несс устроил срочное совещание на двенадцатом этаже.

Гин оставил для Мэгги записку на пишущей машинке с просьбой позвонить ему домой, взял свои бумаги и отправился на собрание.

Уолтер Фарлоу стоял у двери в конференц-зал, посасывая трубку, вид у него был раздраженный.

— Что случилось? — спросил Гин.

Уолтер засопел.

— Настоящая чертовщина. Пресса еще не добралась до этого. Какой-то маньяк похитил сына французского посла.

— Ты шутишь! Ты хочешь сказать, это произошло сегодня?

— Прошлой ночью. Полиция все держит в глубокой тайне. Генри вне себя.

— О Боже! Они уже знают, кто это сделал?

— Насколько мне известно, нет. Похоже, они вообще ничего не знают. Но Генри считает, что это каким-то образом связано с его инициативами по Ближнему Востоку. Он думает, что на него хотят оказать давление, что похитители потребуют санкций против арабов под угрозой убить ребенка.

В эту минуту двери конференц-зала распахнулись и их пригласили войти. Генри Несс уже был там и вместе с ним — человек из ФБР в черном костюме, представители из французского посольства и люди из ЦРУ.

— Итак, джентльмены, — начал Генри Несс, — давайте обсудим, что означает это похищение.

Они говорили уже три часа, все время возвращаясь к опасениям Генри, связанным с переговорами по Ближнему Востоку. В комнате потемнело от сигаретного дыма. Государственные мужи утомились и стали менее разговорчивыми. Полиция сообщила, что все еще не имеет сведений о похитителях. Обсуждение постепенно сходило на нет. Когда Генри в пятнадцатый раз излагал свою собственную теорию преступления, зазвонил стоявший перед Гином телефон.

— Извините, сэр, — сказал он и поднял трубку. — Кейлер.

— Дорогой, это Лори.

— А, привет! Послушай, милая, у нас в самом разгаре совещание. Мы заседаем уже несколько часов.

— Ну ладно. Представление в цирке начнется не раньше девяти тридцати.

— Цирк? О чем ты?

— Это сюрприз. Мне удалось купить два билета на вечернее представление.

Гин потянулся через стол за сигаретами.

— Лори, мне неприятно говорить тебе об этом, но я не думаю, что мне действительно хочется идти туда.

— Но дорогой, это представление будет исключительным. Говорят, там замечательные акробаты.

Он закурил и почесал затылок, сдерживая раздражение.

— Лори, должен тебе сказать, что после пятичасового совещания я меньше всего захочу идти в цирк. Будь умницей, сдай эти билеты.

— О Гин!

— Извини, любимая, но я очень занят.

— Гин, я так хотела пойти.

— Ну, может, в другой раз.

— Все билеты уже проданы. Кроме того, сегодня особенное представление.

— Что в нем такого особенного?

— Просто особенное.

Гин видел, что Генри Несс поглядывает на него с едва скрываемым неодобрением. Предполагалось, что новая администрация должна работать по принципу «всегда готов», звонки из дома в разгар напряженного политического совещания явно не одобрялись: По мнению Генри, государственный муж может быть женат только на своем рабочем столе и любой чиновник, который вечером приходит домой к своей жене, — двоеженец или, по меньшей мере, человек, нарушающий супружескую верность.

— Я должен кончать разговор, — сказал Гин, — у меня совещание.

— Ну пожалуйста, скажи «да».

— Лори, я перезвоню тебе, мы обсудим это позже.

— Я люблю тебя, Гин. Пожалуйста, скажи «да».

Генри Несс недовольно кашлянул. Гин смущенно улыбнулся.

— Хорошо, Лори, — сказал он, — мы пойдем. Зайди ко мне в офис около девяти. А сейчас я должен положить трубку.

— О Гин, какой ты славный! Я так тебя обожаю.

— Да, я тебя тоже. Ну пока.

Гин положил трубку. Лицо у него было такое серьезное, будто ему только что позвонил министр Фиделя Кастро или британский премьер.

— Я надеюсь, никаких семейных проблем, Гин? — спросил Генри Несс.

— О нет, сэр, вовсе нет, извините.

— Хорошо. Нам, политикам, и без домашних хлопот достаточно неразберихи в мире.

Все громко подобострастно засмеялись и вернулись к обсуждению бесконечных версий похищения сына французского посла.

Цирковое представление закончилось примерно в четверть двенадцатого. Гин чувствовал усталость и раздражение, когда они шли к автостоянке среди разбросанных коробочек от попкорна и оберток от жевательной резинки. Всюду горели фонарики. Клоуны и наездницы с обнаженными спинами расходились по своим автоприцепам, чтобы принять душ, выпить бутылочку пива и посмотреть ночную программу по телевизору.

Ноябрьский вечер был сырой и прохладный, Гин поднял воротник плаща.

Они опоздали к началу представления из-за пробок на дороге, затем обнаружили, что их места заняты каким-то типом в неказистом клетчатом пиджаке и пятью его упитанными детьми. В результате они просидели два часа на неудобной деревянной скамье среди кашляющих и чихающих детей и престарелых граждан. К тому же трудно было расслышать и разглядеть, что происходит на арене.