Сфинкс - [10]

— Как поживаете, Долли? Я не вижу среди нас Эдмонда? Он в отъезде?

— Разве вы не знаете, Эрих? — В ее голосе был упрек. — Эдмонд болен. Неделю он не встает с постели. Первый раз я рискнула оставить его одного. Не могла отказать милой Николь в такой день.

— Кто лечит Эдмонда? — перебил ее Гроссе.

— Наш домашний врач. Мне кажется, он растерян. Состояние Эдмонда пугает его.

— Какой же диагноз поставил ваш домашний врач?

Миссис Браун задумалась:

— Что-то серьезное с печенью и с почками… Эрих! Умоляю. Вы все можете. — Долли схватила его за руку. — Спасите его!

Гроссе вспомнился недавний ужин в ресторане. Одутловатое лицо Брауна, мешки под глазами и одышка.

— Мне искренне жаль, Долли. На днях я обязательно у вас побываю. Поклонившись ей, Гроссе присоединился к Кларе.

Остаток вечера Гроссе был рассеян и неразговорчив. Казалось, он забыл о присутствии Клары, и без того чувствовавшей себя неуютно в чужом враждебном обществе, хотя все его помыслы теснейшим образом переплетались именно с нею: ведь от нее одной, от ее преданности и мастерства зависит на данном этапе Его жизнь. Никакие ухищрения не могли исключить тот момент, когда Клара выйдет из-под его контроля, в известной мере будет предоставлена самой себе. Однако без этого столь же неизбежного, сколько и рискованного момента все его расчеты, весь его многолетний труд потеряли бы смысл…

Обещание жениться — вот единственное, что могло сделать Клару послушным орудием, разом решить все проблемы, связанные с нею.

Несмотря на тяжелый день и позднее время, спать ни ей, ни ему не хотелось. Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он просунул руку ей под голову, слегка привлек к себе и, придав голосу надлежащую мягкость, спросил:

— Ты переедешь ко мне завтра или после того, как мы поженимся?

Она молчала.

Гроссе понимал, нужно быть предельно осторожным, чтобы не спугнуть ее. Излишняя настойчивость все погубит. Поэтому он счел уместным вспылить:

— Можно подумать, тебя принуждают насильно. Не хочешь? Оставим все по-прежнему.

— Ты прекрасно знаешь, как это для меня важно… Но почему именно теперь?

— Почему? Возможно, желание сделать тебе приятное. Ты это заслужила. Возможно, приближение старости. Если уж мы все равно вместе, почему бы не узаконить наши отношения. — Подумав, он добавил: — К тому же у меня грандиозные планы, которые ты поможешь мне осуществить. Мне нужен надежный, верный спутник жизни. Спрашиваю последний раз — принимаешь мое предложение или нет?

Клара беспомощно рассмеялась:

— Разве я его могу не принять! Быть подле тебя день и ночь. Быть твоей рабыней, твоим другом, твоей возлюбленной…

Он поморщился. Ночь скрыла от Клары эту гримасу.

— Прекрасно. Перейдем к следующему… Но если хочешь спать, можем отложить на завтра.

— Нет-нет. Не будем откладывать.

— Я обещал тебе объяснить Гроэра. Ты должна наконец все узнать… Я сказал тебе там, на берегу океана, что Гроэр не сын мне. Ведь ты не поверила. Верно?

— Нет, Эрих, не поверила, — чистосердечно призналась Клара.

— Не виню тебя. Поверить действительно трудно, когда налицо такое поразительное сходство. И тем не менее я сказал правду: Гроэр не сын мне. Гроэр вообще не имеет родителей. Нет и не было на свете женщины, которая родила его. Понимаешь? Он не человек в общепринятом смысле. О его существовании никто, кроме нас с тобой и Гарри, даже не подозревает.

Его слова потрясли Клару.

— Я ровным счетом ничего не понимаю, — пробормотала она, сжимая виски.

— Сейчас все станет ясно. — Гроссе включил бра, сел на постели. — Я вырастил его искусственным путем. В колбе. Как какую-нибудь спору или микроб. Он — результат моего неожиданно удавшегося опыта. Он — моя безраздельная собственность!

Она резко поднялась и тоже села на кровати.

— Тебе приходилось когда-нибудь слышать о клонировании? — продолжал он бесстрастным голосом.

— Разумеется. Клонирование — вегетативное внеполовое размножение от одной исходной особи.

— Вот именно. Но я пошел дальше. Я разрешил сразу две гигантские проблемы. Первая — в искусственных условиях я довел эмбрион до полного созревания. И вторая — с помощью клонирования я создал свою копию, своего вегетативного потомка.

— Тебе удалось получить полноценного младенца в колбе? — изумилась Клара. — А что было дальше?

— До года я растил его сам, а потом… Построил виллу на безлюдном диком берегу океана, вдали от дорог и жилищ. Ту самую, которую мы посетили.

— Так вот почему ты обосновался в этом захолустье!

— Я поручил его заботам Гарри. Этот малый был ему и нянькой, и кухаркой, и воспитателем.

— Неужели бедняга ни разу не отлучался оттуда?

— Жизнь «бедняги Гарри» принадлежит мне. Он был первым человеком, которому я пересадил блок «легкие — сердце»… Для всех его близких и друзей он давно мертв. За дарованную жизнь Гарри обязался платить мне верной службой, в каких бы формах она ни выражалась. Мы заключили контракт на двадцать лет, по истечении которых он получает полную свободу и щедрое вознаграждение в придачу.

— А как долго ему осталось ждать?

Гроссе превратился в сгусток спрессованной энергии. Наконец-то! Решающая минута настала. Но Клара не должна знать, как много от нее зависит, не должна почувствовать, что он боится.