Сфера Жизни - [9]

— Демоны зеленые! Еще одна! — рявкнул Гвай, узрев у своих сапог вторую гадюку, только на этот раз обычную, серенькую. — И еще!

Сразу три змеи устремились к Конану, однако варвар не растерялся — выхватил из костра пылающий сук и отогнал тварей подальше. Осмотревшись, киммериец внезапно понял, что некогда тихая полянка полна змей — самых разных, начиная от безобидных веретениц и ужей до зеленых лесных аспидов, укус которых, безусловно, смертелен. Это тебе не гадюка какая-то, чей укус поболит денек-другой, а настоящий аспид, истинное проклятие болот и дремучих лесов!

— Эйнар, они к тебе ползут! — заорал Конан, совершая прыжок в сторону, к дороге — там змей было поменьше. — Амулет! Проклятый амулет! Ты прочел руны, произнес заклятье! Быстро кидай его в огонь! Немедленно!

— 3-зачем? — заикнулся броллайхэн, но рассуждать было некогда — змеи и впрямь решили, что Эйнар является самой привлекательной добычей и, не обращая внимания на остальных, двигались к нему.

— Кидай, говорю!

Серебряная змейка сверкнула в пламени костра и упала точно на раскаленные добела угли. Спустя несколько мгновений, металл начал плавиться. Сверкнула синяя вспышка — сосредоточенная в вещице магия высвободилась и рассеялась.

Сонмище чешуйчатых гадов, как ни в чем ни бывало, развернулось и поползло обратно в лес. Вскоре на поляне не осталось ни единой змеи.

— Ф-фу… — утер лоб Гвайнард, а Асгерд буркнула под нос такое словечко, что даже Конану стало чуть-чуть стыдно. — Что это было?

— Понятия не имею, — выдавил Эйнар. — Теоретически, амулет обязан отпугивать змей, причем именно гигантских и именно морских. А он вдруг привлек самых обычных и вполне себе сухопутных. Почему?

— Может, у него было сразу несколько действий? В том числе и такое? — озадачился Конан, но Эйнар сразу запротестовал:

— Запомни навсегда: один амулет — одно заклинание! Это закон магии, который еще никто не отменял! Нельзя при помощи одного оберега защититься от Местер Сруворма и поджарить яичницу без огня и яиц!.. Тихо! Слышите?

В лесу, совсем рядом с полянкой, за стволами деревьев кто-то хихикал. Мерзко так хихикал, словно над скверной шуткой. И голос был явно не человеческий.

— А ну, глянем! — Гвай моментом выхватил из ножен посеребренный клинок, предназначенный для поражения нечистой силы. Хотя, откуда сейчас возьмется нечистая сила? Солнце-то еще не зашло за горизонт!

Не менее полного квадранса вся четверка бравых охотников обшаривала подлесок, но неизвестного весельчака обнаружить не удалось. Чужих следов тоже не было. Пришлось возвращаться к костру.

— Так, — сквозь зубы сказала Асгерд. — Чудеса продолжаются!

Котелок был аккуратно снят с огня и теперь стоял возле кострища. Крышка валялась рядом.

— Прирежу гада! — рявкнул Конан, осознав, что именно произошло. — Да что ж это делается на белом свете! Гвай почему-то расхохотался.

Вкусный ужин пришлось отменить по причинам, от охотников не зависящим. Пока Гвайнард и остальные охотились на хихикающего невидимку, некто сожрал всю похлебку (именно сожрал, а не разлил!) а потом…

А потом преизобильно облегчился прямиком в котелок.

Глава вторая

Конан бушевал до наступления темноты, понося на чем свет стоит неизвестного шутника — мало того, что оставил весь отряд без ужина, так еще и… Убивать за такое надо!

В любом случае котелок придется выбросить — если Гвай и Эйнар предложили его отмыть, а потом прокалить на огне, то Асгерд с Конаном решительно этому воспротивились. Дело в том, что у асиров (Асгерд происходила родом из Нордхейма) и киммерийцев существует неписаный, но нерушимый закон, гласящий, что если исходящая от тела нечистота коснулась любого предмета, связанного с употреблением пищи, от такового предмета следует немедленно избавиться, чтобы не навлечь гнев богов — любая трапеза есть священнодействие, вкушение божественных даров. Следовательно, нечистота может оскорбить Незримых.

Гвай согласился с этими доводами, злосчастный котел был отнесен на пятьсот шагов ниже по течению реки и выкинут в заросли осоки. Засим, невозмутимая как богиня Фрейя Асгерд извлекла из мешков с поклажей запасной походный котел и с помощью Эйнара вновь принялась за труды — поскольку никто не желал оставаться голодным.

Тем временем вернулся Гнедой: судя по окровавленной морде, сартак славно поужинал, скорее всего, завалив лань или некрупного оленя. Конан в который раз подумал о том, насколько странный скакун ему достался — по виду лошадь лошадью, а повадки хуже, чем у иного леопарда. Но умен мерзавец, этого не отнимешь.

Гнедой прошелся по лагерю, ненадолго задержался у сваленных в кучу вещей, шумно обнюхал мешки и отправился к речке, на водопой. Киммериец обратил внимание на то, что вид у сартака был слегка озадаченный — будто учуял что-то…

— От костра не отлучаться, — приказал Гвай, когда котел был утвержден на углях и начал закипать. — Хотя бы один из нас постоянно должен находиться в лагере. Есть у меня нехорошее подозрение, что мы обзавелись донельзя странным попутчиком, который преследует нас от самого Райдора.

— Если это так, то к нечистой силе он не относится, — немедленно дополнил Эйнар. — Действует при свете солнца, лошади не беспокоятся, да и наши амулеты молчат.