Сезон зверя - [3]
Зверенышу повезло во второй раз. Под утро потеплело и пошел такой снег, какого давно не бывало в здешних местах Якутии. Он не только упрятал все следы медвежьей трагедии, но и заново закупорил разоренную берлогу, оставив лишь крошечную отдушину.
Родителей своих Стенька помнил совсем плохо – так, как может запомнить ребенок четырех-пяти лет. В памяти остались не совсем четкие черты лица и отзвуки голоса, огромный рост и угрюмость отца, вечная грусть матери, часто и жалостливо гладящей сынка по голове, да какие-то отдельные дни и случаи, запавшие своей необычностью, болью или радостью в душу мальца.
Большинство воспоминаний были неприятными, от них веяло холодом, чем-то темным и тяжелым. Одно из самых первых несколько лет раз за разом прокручивалось в его снах, заставляя вскрикивать среди ночи и испуганно распахивать глаза, а потом залезать с головой под одеяло и тихонько всхлипывать там от страха и накопившихся детских обид.
…Отец корежится на полу, катается по выскобленным доскам, хрипит что-то непонятное.
– Порфирий, Порфирий! Скорей! Скорей! – кричит мать.
Она хватает отца за рукав, помогает подняться, выталкивает на улицу. На мгновение как бы очнувшись от свежего воздуха, он, неловко покачиваясь, торопливо хромает в дальний амбар. Потрясенный Стенька бежит следом и приникает к приоткрытой двери. Он видит, как мать помогает отцу спуститься в глубокий погреб, запирает за ним крышку на толстый железный шкворень, набрасывает сверху старую перину, изодранный половик, попону. И почти сразу же откуда-то из-под земли доносится глухой и далекий, но нестерпимо страшный вой человека, переходящий в звериный рык. Выскочив из амбара и захлопнув дверь, мать натыкается на испуганно плачущего Стеньку и понимает, что он все видел и слышал.
– Пойдем, сынок, пойдем! – Она прижимает его к себе и крестит. – Заболел тятька наш. Опять заболел. С головой худо. Не бойся, пройдет у ниво. Пройдет к завтрему. Только ты людям никому не сказывай. Пойдем, сыночек…
Мать укладывает его на лежанку, заботливо укрывает и долго сидит рядом, поглаживая. Рука ее дрожит. Закрыв глаза, уже почти во сне он слышит:
– Только на тебя ба, соколик мой, беда энта не перешла, только на тебя ба… Ты-то не виновен, да и моей вины нету… Рази что польстилась на иво достаток, захотела из сирот в хозяйки. Из грязи – в князи. Вот и угодила… И остановить его сразу не смогла, не сумела… А когда послушался да одумался, поздно уж было… Да, сотворил тятька твой! Какой грех сотворил неподъемный!.. Бог его прости…
А еще врезалось в память, как в очередном своем припадке отец отталкивает мать, она ударяется головой о косяк и тихо сползает по нему на пол. А он выпрыгивает на улицу, как пьяный, мечется по двору, выскакивает через задние ворота и бежит без дороги по полю, присыпанному первым снегом, холодно вспыхивающим под огромной луной, бежит прямо к опушке страшного ночного леса, откуда еле слышится далекий волчий вой.
Возвращается отец рано утром. Лицо его осунулось, оно бледно и поцарапано, на руках ссадины, непокрытая голова всклокочена, а с бороды и усов свисают длинные розоватые сосульки. Он подходит к кровати матери, падает на колени и утыкается лицом в одеяло…
Что еще хорошо запомнил Стенька? Да, пожалуй, последний отцов вечер в доме. Осенью это было, незадолго до холодов.
Отец ходит по избе в непривычно нарядной рубахе, с гладко причесанными волосами и бородой. Насыпает в большой кошель кедровые орехи, а мать укоряет его:
– И че ты удумал-то, Порфирий? Женатый мужик – и к молодым на вечорку собрался! Че люди-то скажут!..
– А и пусть! Мне теперя все одно. Знаю я, какие обо мне по деревне слухи ходят. И как за глаза меня кличут – тоже знаю. Так что бояться неча… Вот хочу ныне с молодыми погулять – и все. Душа просит. Не держи ты меня… За им лучше пригляди, коли что… – Он кивает головой в сторону Стеньки: – А у меня теперя одна дорога… Один конец. И чем скорей…
– Ты это че, Порфирий?.. – В голосе матери звучит уже тревога. – Ты эта… не вздумай чиво… Пройдет, можа, еще все… Ты в церкву почаще… Бог – он милостив…
– Да только не ко мне…
– Ты эта… шкуру-то сжег… проклятую?
– И пепла не осталось. И знашь, будто на душе полегчало, отпустило чуток. Через то и на вечорку собрался… Тяжко мне, Марфа, ох как тяжко… да ты и сама знашь… Вот и хочется сбросить тяжесть-то…
– Ну, иди, коль решил. Мож, и впрямь полегчат…
Перед самым порогом отец подзывает Стеньку, крепко прижимает его к себе и горячо шепчет в самое ухо:
– Мать слушай. Береги ее.
Что произошло с отцом в тот вечер, он, может быть, никогда так бы и не узнал, кабы… А в памяти детской остались только обрывки услышанных разговоров взрослых, из которых он долго не мог сложить что-то целое.
Прибежавшие с вечерки несколько девок затараторили наперебой:
– Тетя Марфа! Тетя Марфа!
– Беда, беда с твоим дядькой Порфирием! Припадок приключился!
– Как плясать стал, так и зашелся весь, закорежило его…
– И прямо в лес как побежит! В ночь, в темень!
– А как пришел-то сперва – всех орехами стал одаривать. Мол, берите да худым словом не поминайте. До прощеного воскресенья, баит, далеко, а у меня ноне свой прощеный день.
Известный поэт, прозаик и драматург Владимир Федоров, всерьез и основательно изучив тему шаманизма по научным источникам, легендам и преданиям, рассказам очевидцев и личным наблюдениям, повествует об этой языческой вере как писатель -увлекательно и занимательно, но в то же время глубоко а компетентно. Начиная свою книгу с мирового обзора шаманизма и его первобытной истории, автор затем сосредотачивает свое внимание на верованиях и ритуалах народов Якутии и их северных соседей. Многие приведенные в книге факты, как и беседы с шаманами и их потомками, уникальны и публикуются впервые.
“Воители трех миров” являются продолжением книги “Служители трех миров”. Автор счел возможным дать такое название второй части, чтобы подчеркнуть ее единство с первой, но вместе с тем обозначить и их различия Слово "воители" принесло в заглавие начало книги, в котором рассказывается о знаменитых шаманских сражениях, о борьбе ойунов друг с другом, с их врагами и стихиями. Тема эта прослеживается и во многих последующих главах, где повествуется об особенностях шаманизма эвенков, эвенов, юкагиров, чукчей и других народов Северо-Восточной Азии и Америки.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Герой этой книги – не кровожадный вампир, созданный пером бульварного писаки Брема Стокера, а реальная историческая личность. Румынский, а точнее – валашский, господарь Влад III Басараб, известный также как Влад Дракула, талантливый военачальник, с небольшой армией вынужденный противостоять огромной Османской империи. Если бы венгерский союзник Влада всё же сдержал обещание и выступил в поход, то кто знает, как повернулось бы дело. Однако помощь из Венгрии не пришла, а Влад оказался в венгерской тюрьме, оклеветанный и осуждённый теми, кто так и не решился поддержать его в священной борьбе за свободу от турецкого владычества.
Юный ярл Орм по-прежнему возглавляет Обетное Братство — отряд викингов, спаянный узами общей клятвы, принесенной Всеотцу Одину: быть вместе и в мире, и в войне. Его побратимы, казалось бы, остепенились и прочно осели на берегу, но огонь приключений и опасности в их сердцах не угас. И снова они отправляются в поход за проклятым серебром Аттилы, к необъятным просторам Травяного моря. Спокойная жизнь на суше не для побратимов — такая уж у них судьба. Но теперь викинги не одни — вместе с ними из Новгорода идет дружина юного князя Владимира, которому также не терпится добраться до сокровищ великого завоевателя.
Он начал Куликовскую битву, сразив в единоборстве монгольского богатыря Челубея и заплатив за свой подвиг жизнью. Он вышел на поединок против закованного в доспехи степняка, не надев даже кольчуги, в монашеской рясе, с крестом на груди — и пал бездыханным на труп поверженного врага, «смертью смерть поправ», вдохновив русское войско на победу над Мамаевыми полчищами.Что еще мы знаем о легендарном Пересвете? Да почти ничего. Историки спорят даже о том, откуда он был родом — из Брянска или Любеча… Новый роман от автора бестселлеров «Побоище князя Игоря», «Злой город» против Батыя» и «Куликовская битва» восполняет этот пробел, по крупицам восстанавливая историю жизни Александра Пересвета, в которой были и война с Тевтонским орденом, и немецкий плен, и побег, и отцовское проклятие, и монашеский постриг, и благословение Сергия Радонежского, открывшего иноку Александру его великое предназначение — пожертвовать жизнью «за други своя», укрепив дух войска перед кровавой сечей, в которой решалась судьба Русской Земли и Русского народа.
Местом действия романтических событий и дерзких, захватывающих дух приключений автор выбирает Италию и Сицилию. Устав от грабежа и разбоя, великий атаман разбойников Ринальдо Ринальдини ищет забвения на отдаленных островах Средиземного моря, мечтая там начать праведную жизнь и обрести душевный покой. Однако злосчастный рок преследует его, ввергая во все новые приключения и заставляет творить еще большее зло.
III в. до н. э. Два могучих государства — республиканский Рим и Карфаген — вступили в смертельную схватку. Но победы на суше не являются решающими. Лишь тот, кто властвует на Средиземном море, победит в этой войне.Флот карфагенян силен, их флотоводцы опытны. Рим же обладает лишь небольшими кораблями, способными плавать в прибрежных водах. Республике нужно срочно построить военные суда и обучить моряков.За плечами римлянина центуриона Септимия двенадцать лет воинской службы, он закален дисциплиной и битвами. Капитан Аттик — грек, для римлян человек второго сорта, опыт морехода получил в сражениях с пиратами, наводившими ужас на прибрежные города Республики.
Группа туристов, совершавших сплав по далёкой сибирской реке, неожиданно исчезает. Следы ведут в безлюдный угрюмый распадок, туда и направляются разыскивающие пропавших. Они даже не представляют, что ждёт их в этих странных и таинственных местах… Новый роман автора многих приключенческих и фантастических произведений, хорошо известных нашему читателю.
Трагический случай, произошедший с Владимиром в тайге, делит его жизнь на «до» и «после». Только стойкость духа, сила воли, своевременная помощь знаменитого нейрохирурга возвращают его из-за черной черты. В результате перелома шейных позвонков он становится инвалидом и учится жить заново. Долгие, упорные тренировки и личное мужество помогают ему со временем обрести себя в новой жизни. Документально-художественное повествование основано на реальных событиях, произошедших с автором книги.
На пороге XX века Восточную Сибирь захлестнула эпидемия «золотой лихорадки». Вчерашние спокойные, добродушные таежники, промысловики, охотники на глазах своих близких превращались в алчных и беспощадных стяжателей либо в забитых и запуганных полурабов. Шестнадцать лет минуло с той поры, как Загбой и его семья оказались на затерянном в тайге прииске не по своему желанию, но обманом завлеченные туда хитрым и жестоким хозяином. Но однажды Ченка, дочь старого тунгуса, нашла в лесу полуживого геолога, выходила его, и жизнь их постепенно стала налаживаться.
Осень 1921 года. В Чите активно действует крупная банда под предводительством Константина Ленкова. Начальник уголовного розыска Фоменко и его ближайшие помощники Бойцов и Баташев прилагают все возможные усилия для ликвидации уголовников. Но у бандитов везде свои глаза и уши — в органах власти, в милиции. Трагически заканчиваются попытки внедрить в банду сотрудников угрозыска. Преступный разгул набирает обороты. «Граждане! До шести часов вечера шубы ваши, после — наши!» — нагло пишут бандиты на заборах. Постовые милиционеры отказываются нести службу на городских улицах ночью.