Сезон воронов - [228]

«Мой второй сын», – поправил он себя мысленно. Его первенцем был Колл. Каким бы он был теперь? Он видел перед собой, как наяву, его маленькое личико. Потом рядом возникло лицо Анны. Их обоих у него безжалостно отняли. И это случилось так давно, что он уже перестал терзаться вопросом «за что?». Жизнь – штука такая хрупкая…

Но что есть человеческая жизнь? Короткий миг в бесконечности, до предела насыщенный событиями и размеченный вехами испытаний, временами столь ужасными, непереносимыми… Разве можно пережить их все, если ты не любим и не любишь? И что остается на этой земле, когда твоя жизнь, какой бы незначительной она ни была, заканчивается? Твои дети? Твоя плоть и кровь, одним словом – твое продолжение. Неопровержимое доказательство, что ты существовал, что сыграл свою роль в истории.

Дункан стоял перед ним, крепкий и красивый. Храбрый воин, разумный человек. Спокойный нрав (если он и выходил из себя, то так же быстро и успокаивался) и непоколебимая верность клану и семье завоевали ему всеобщее уважение. Да, у него, Лиама, были все основания гордиться сыном. Но почему-то именно сегодня ему захотелось сказать об этом Дункану.

Вот только Лиам был не из тех, кому легко говорить о своих чувствах. Конечно, он много раз хвалил сыновей в детстве – за богатый улов на рыбалке, за успехи в бою на мечах и за хорошую добычу, привезенную домой после рейда. Но он никогда не делился с ними эмоциями, которые испытывал, видя, как они взрослеют. В случае с Ранальдом думать об этом было поздно. Наверняка его погибшему сыну, как и ему самому когда-то, хотелось, чтобы отец оценил его старания, чтобы гордился им. Но как трудно выразить свои чувства словами…

У Дункана дернулся уголок рта, плечо его напряглось под пальцами Лиама. Он от волнения опустил глаза.

– Дункан, я хочу, чтобы ты знал… – негромко начал Лиам.

– Я знаю, отец.

– Мне всегда хотелось тебе это сказать. Понимаешь, мужчине нелегко… даже отцу нелегко сказать сыну, что у него на сердце. Ты сам это испытаешь. Не знаю почему, но сказать «я тебя люблю» жене и дочери намного легче. Но как сказать это сыну? Может, это тяжело сделать просто потому, что он тоже мужчина? Знаю, это звучит глупо, но так оно и есть.

Дункан посмотрел на отца затуманенными от слез глазами, и его дрожащие губы приоткрылись. Но слова так и не сорвались с губ. Они с Лиамом обнялись.

– Я тоже люблю тебя, отец, – выговорил наконец Дункан.

Лиам украдкой вытер слезу пледом сына и ласково похлопал его по плечу.

– Пора! – сказал он смущенно и отодвинулся. – Надо найти твою мать!

Все уже заняли свои позиции. Лиам с Дунканом бегом догнали Ангуса и Дональда и уже вместе спрятались в высокой траве. Люди Мара начали готовить лодки к отплытию.

– Что-нибудь видишь? – спросил Лиам у товарища.

– Ничего, – ответил Дональд. – Может, он передумал? Он один и наверняка понимает, что мы его поджидаем. И если даже он убьет Претендента, шансов остаться в живых у него практически нет!

– Да, это так.

Лиам уже думал над тем, что случится, если Гордон переменит планы. Ничего хорошего от такого поворота событий он не ждал. Что он в таком случае сделает с Кейтлин? Отпустит или же… Оставалось лишь надеяться, что этот молодой мерзавец пойдет до конца. Лиам окинул взглядом дальние деревья. Еще днем он осмотрел окрестности в поисках места, где может впоследствии затаиться убийца. Он прошел по пляжу с полкилометра, до самых рыбацких хижин.

Два места привлекли его внимание. Первое – небольшой холм, поросший колючим кустарником и травой, где из-под земли выходил на поверхность пласт горной породы. Гордон вполне мог присесть на корточки за пригорком, имея при этом отличный вид на весь пляж. Второе место – густая поросль молодых ив, чьи ветки переплелись так густо, что даже без листьев представляли собой надежный щит для того, кто захотел бы за ними укрыться. Три лодки, которые как раз спускали на воду, находились от каждого из этих мест на расстоянии выстрела.

Лиам поставил несколько человек в метрах десяти от ивняка. Себе он оставил пригорок. У него было предчувствие, что именно там и появится Гордон. В такие моменты приходилось мысленно «влезать в шкуру» противника, предугадывать его мысли и действия. Что бы он сам сделал в подобной ситуации? Он бы выбрал пригорок уже потому, что с этого места намного легче будет сбежать.

Первая лодка отплыла на несколько метров от берега с шестью людьми на борту. Патрик стоял в воде у самого берега. Он был со всех сторон окружен солдатами с мушкетами наизготовку. Что, если Гордон поймет, что надежды «достать» принца выстрелом у него нет, и передумает стрелять? Ситуация сложилась мучительная. Словно ему предложили выбрать, кого оставить в живых – Кейтлин или мужа его сестры Сары… Лиам выругался сквозь зубы.

– Вот он! – шепнул ему на ухо Ангус. – Видишь?

Лиам прищурился, но не увидел ничего подозрительного.

– За тем дубом! – уточнил тот, указывая пальцем направление.

Лиам посмотрел налево, на огромный искореженный дуб, чьи корни торчали из земли, словно длинные когти. Он пережил здесь, у кромки моря, много ветров и метелей, позволив им наклонить себя в сторону, но не сломить. Прошло несколько секунд. Неужели он стал видеть хуже? Лиам прищурился. Вот оно! Всполох снежно-белой сорочки, серебристый блеск старательно начищенного замка пистолета… Гордон приготовился стрелять.