Сезон тропических дождей - [8]

Демушкин легко портил ему настроение. Педант! Приходить на работу минута в минуту, быть в рабочем помещении посольства только при галстуке, какая бы жара ни стояла на улице. Совещания, собрания, встречи высоких гостей, доверительные беседы с послами других стран — любимое времяпрепровождение Демушкина. Особенно приемы. Приемы и дипломатические рауты для него — праздник. В такие минуты советник-посланник делался особенно значительным и поэтому на высоте своей значительности благодушным. Выставив вперед плоскую грудь, поблескивая золотом коронок в попытке изобразить отработанную «светскую» улыбку, он неторопливо и неизменно солидно беседовал с каким-нибудь важным местным чином или советником другого посольства, при этом задумчиво поглаживал подбородок, и, глядя на него издали, можно было подумать, что сейчас в разговоре решаются судьбы двух государств.

В приемной Антонов попросил Клаву, заведующую канцелярией посла, сообщить Климчуку, чтобы готовился к завтрашней поездке.

Обычно сосредоточенное и строгое лицо Клавы вспыхнуло радостью:

— В Монго? Как хорошо! Напишу Верочке записку — пусть пришлет свежий номер «Бурды». Не возражаете?

Клава слыла в посольском коллективе модницей и всеми способами добывала лучшие журналы мод, которые в Дагосе достать было трудно.

— Будет «Бурда»! — улыбнулся Антонов.

Клава была симпатична Антонову — всегда деловая, собранная, на мидовских курсах довольно хорошо изучила французский, самостоятельно одолела английский, много читала, с горячим интересом относилась к Африке.

Час спустя в кабинет к Антонову зашел Климчук. Этот сибиряк напоминал робота — роста огромного, плечи под прямым углом, голова прямоугольная, как куб, кисти рук с темной от машинного масла кожей похожи на клешни, и пальцы на них тоже прямоугольные. Воплощение силы и надежности!

Климчук, как и другие сотрудники посольства, любил ездить в соседние страны, особенно в Куагон. Эти поездки разнообразят шоферскую жизнь. К тому же и командировочные! Особенно стремится к таким поездкам напарник Климчука — Потеряйкин. В отличие от Климчука человек он на вид невзрачный, но с большим гонором. Антонов но любил ездить в Монго с Потеряйкиным, там из магазинов его не вытащишь, там Потеряйкин становится неузнаваемым: глаза суетятся, цепкие зрачки прыгают, как мошки, вид такой, будто в самом деле что-то потерял или не успел купить самое необходимое. Фамилии своей никак не соответствует. Уж этот ничего не потеряет, только найдет, причем там, где не найти другим.

— В шесть утра буду у вашего дома! — проскрипел Климчук жестяным невыразительным голосом. От его рубашки пахло соляркой.

Уходя из кабинета Антонова, он на мгновение задержался на пороге:

— Вот только голова как чугунная…

— Перебрал вчера?

Шофер скривил мясистые губы в подобии улыбки, двинул ручищей в пространство, отмахиваясь от шутки, как медведь от осы.

— Какой там!

Спиртного Климчук не употреблял вовсе. Посольские остряки шутили: люди «смазываются» спиртным, а Климчуки и роботы — машинным маслом.

Домой он вернулся на час раньше, чтобы побыть с женой перед отъездом. Но Ольга, оказывается, собралась с Аревшатянами в «Плазу», лучший кинотеатр Дагосы. Там сегодня показывали «Землетрясение», новый американский боевик.

Полгода назад Антонов видел эту картину. Очередной киноширпотреб из того, что американцы засылают во все концы света в расчете на солидный кассовый куш. Этот принадлежал к новому типу фильмов-ужасов. Все было рассчитано на то, чтобы нагнать на зрителя побольше страху — разверзается земля, рушатся небоскребы, прорываются плотины. Люди гибнут как мухи — в огне, в воде, под обломками, и ничто спасти их не может. Жалкие попытки героев фильма в обстановке вселенской катастрофы сохранить человеческое достоинство, прийти на помощь друг другу обречены на провал — слепая стихия сильнее человека, и человек перед ней ничтожнее мошки. Фильм впечатляет американским размахом постановки, которая, как говорится в рекламе, обошлась в миллионы, — если рушатся небоскребы, то это выглядит более чем убедительно, и наводнение настоящее, и пожары чудовищные. Гнетущий фильм. И зачем Ольге смотреть эту ерунду?

Он так и сказал, но у Ольги было в этот момент лицо человека, не принимающего никаких доводов.

— А мне хочется! — сказала она сухо, взглянула ему в глаза с внезапной и обезоруживающей прямотой: — Видишь ли, Андрюша, мне как раз хочется хорошенького землетрясеньица. — Сделала попытку улыбнуться, но ей это не удалось. — Как это говорится на вашей дипломатической тарабарщине: «Посол высказал озабоченность своего правительства», а я в ответ послу проявляю со своей стороны «сдержанный оптимизм». Так вот, не сдерживай, пожалуйста, мой оптимизм. Он сейчас у меня редко бывает.

— Поезжай! — вяло отозвался он. — Твое дело.

На кинофильмы Ольга ходила редко, особенно в посольство. В Дагосе не было ни одного закрытого кинотеатра. Да и в посольстве кинопросмотры проводились в саду — над головой ветви старых пальм-великанов смыкались, образуя своды высоченного ажурного купола, таинственно высвеченного голубым светом кинопроектора. Территория посольства расположена недалеко от берега океана, и в саду всегда ощущаешь дуновение океанского ветра. Но каждая минута в этом приятном местечке грозила неприятностью, если не бедой, а в городских кинотеатрах тем более — они в кварталах густонаселенных. В африканских условиях любое скопление людей опасно. Где много людей, там много комаров. А значит, увеличивается риск подхватить малярию. Крошечные, почти невидимые и коварно беззвучные комарики, упорные, настырные, несмотря на океанские ветры, деловито перелетают во мраке от одной щеки к другой, от одного плеча к другому, слабым, почти неощутимым уколом хоботка прокалывают кожу человека и оставляют на память о себе скромный дар — тропическую малярию. Ольга страшилась малярии пуще всего. Не раз говорила: «Рисковать стоит из-за очень хорошего, проверенного другими фильма. А из-за какой-то однодневки — увольте!» А сейчас едет на однодневку.