Сезон прощения - [5]

Имеющие более длинные ноги и хорошо приспособленные к повышенной гравитации, они настигали Жуана метр за метром, каждый из которых стоил ему безумных усилий. Айвенгианцы были едва различимы и казались движущимися темными пятнами, часто сливавшимися с еще более густой тьмой вокруг. Нечего было и надеяться перестрелять их, прежде чем кто-то приблизится достаточно близко, чтобы метнуть из укрытия копье. Однако к страху примешивалось еще и невольное восхищение их храбростью.

Бежать, бежать!..

У него едва хватило сил открыть дверцу кабины, заползти внутрь и задраить ее. Тотчас же по металлу застучали стрелы и копья, и Жуан на несколько мгновений потерял сознание.

Очнувшись, он прежде всего прочитал благодарственную молитву. Потом с трудом подтянулся и плюхнулся в пилотское кресло.

«Какой сюжет! — пронеслось у него в голове. И с несколько безумной усмешкой он добавил: — В старину это назвали бы приключением. Конечно, чертовски интересно, когда кто-то другой попадает в такой переплет».

Через обтекатель флайера виднелись изумительное небо и земля с темными холмами и острыми горными хребтами.

Придя немного в себя, Жуан уселся поудобнее. Айвенгианцы по-прежнему стояли вокруг, опершись на свои бесполезные теперь копья или сжимая эфесы шпаг, и ждали, что предпримет дальше землянин. Дрожащей рукой он включил усилитель звука и заговорил. Его голос загремел над их головами:

— Чего вы хотите?

Токоннен все так же гордо ответил:

— Мы хотим знать твои намерения, землянин, ибо ты очень озадачил нас.

— Как так?

— Ты сделал нас беспомощными, — пояснил Токоннен, — но не убил нас, а решил сбежать, хотя наверняка знал, что мы вскоре оправимся и бросимся в погоню. Так зачем ты пошел на этот ненужный риск?

— Вы и в самом деле были беспомощными, — сказал Жуан, — и поэтому я не мог… причинить вам зла… Тем более в это время года.

Токконен выглядел крайне удивленным.

— Время года? При чем тут оно?

— Рождество… — Жуан сделал паузу. Он чувствовал, как возвращаются к нему силы и ясность рассудка. — Вы о нем не знаете. Это праздник, который… э… напоминает нам о том, кто однажды, очень давно, пришел к нам, землянам, со словами о мире и о многом другом. Для нас это время священно. — Он положил руки на панель управления. — Но не это главное. Я только прошу верить, что мы не желаем вам зла. Отойдите. Я собираюсь поднять эту штуку в воздух.

— Нет, — возразил Токоннен. — Подожди. Прошу тебя, подожди.

Некоторое время он молчал, молчали и его воины.

— То, что ты сказал нам… Мы должны знать все до конца. Расскажи, землянин.

После того как Жуан радировал на базу, что все в порядке, там перестали беспокоиться и все занялись своими делами. Работать весь шестидесятичасовой день было невозможно, да никто и не пытался. Незадолго до полночи дела были завершены, и настало время отдыха. Четверо сотрудников занялись подготовкой рождественского приветствия ожидаемому кораблю.

Когда люди начали работать снаружи, вокруг стали собираться заинтригованные жители Дахии. Они высыпали на рыночную площадь и молча наблюдали за действиями землян. Овербек тоже вышел «на улицу», чтобы, в свою очередь, посмотреть на аборигенов. Прежде ничего подобного здесь не случалось.

Дерево установили прямо на каменных плитах, которыми была выложена площадь. Его прямые ветки и жесткая листва даже отдаленно не напоминали земную елку, но это были пустяки. Увешанное самодельными украшениями и гирляндами огней, которые Китсон смастерил из запчастей к электронным приборам, оно выглядело очень нарядно. Перед деревом установили декорацию, сконструированную Жуаном. Взошедшая луна, мощные звезды Плеяд и сверкающая вуаль туманности освещали все это морозным блеском.

Китсон и Гупта занимались оформлением, а Ногуши и Сарычев, у которых были вполне приличные голоса, репетировали. Они пели, и дыхание белым облачком застывало в воздухе:

О, маленький город Вифлеем,

Как тих ты и спокоен…

Приглушенные возгласы вырвались у жителей Дахии, когда Жуан посадил свой флайер: следом за ним из кабины на землю спрыгнул абориген в стальной кирасе. Овербек, предупрежденный Жуаном по радио, был готов к этому и сделал знак Раффеку, представителю Старейшин. Человек и айвенгианец вместе подошли приветствовать вновь прибывших.

Токоннен произнес:

— Видимо, мы не правильно поняли ваши намерения, жители города. Так сказал мне землянин.

— А его господин объяснил мне, что мы слишком поторопились, — добавил Раффек. — Не исключено, что оба они правы.

Токоннен прикоснулся к эфесу шпаги и предупредил:

— Мы не собираемся уступать ни в чем, что священно для нас.

— Мы тоже, — ответил Раффек. — Но наши народы, без сомнения, могут прийти к соглашению. Земляне готовы помочь нам в этом.

— Сейчас, в сезон их Принца Мира, они, наверное, проявят мудрость.

— Да. Я и мои братья уже думали об этом.

— Но откуда вам это известно?

— Нас заинтересовало, почему земляне начали создавать красоту здесь, где ее можем увидеть и мы, в стороне от их ужасающе жаркого жилища, — сказал Раффек. — Мы спросили. И тогда они рассказали нам о том, что произошло когда-то в земной пустыне и что научило их жить в мире.