Сезон охоты на единорогов - [2]

— А ты кто? — сыпется следующий вопрос.

Чуда неугомонен и бездонен. Он даже просто сидя рядом не способен оставаться в покое. То рожицу кривит, то пальцы сплетает-расплетает, то почешется, то потянется. Просто «энерджайзер» во плоти! Только розовых ушек заячьих не хватает! Отвязаться от него так просто не получиться.

Я ещё раз оглядел мир вокруг.

— Турист, — наконец предполагаю я несколько с сомнением. Человек, который смог по руке назвать моё храмовое имя, о котором уже забыло большинство знакомцев, вряд ли удовлетвориться таким нелепым самоопределением.

— Ну да! — хитро щурясь, хмыкает Чуда и делает жест стряхивания чего-то с ушей. — У меня сегодня нет аппетита на макароны, Борислав!

Что ж. Понятно. И не только то, что сойти за стороннего не получится. Главное иное — малец приучен разговаривать с взрослыми из позиции равного. Он не был в детсаде, не учился в школе, не ездил по детским лагерям или санаториям, его не загоняли в рамки послушания какие-либо из человечьих структур. Нет. Этот пацан обучался или ещё обучается в Храме.

Я развёл руки. И извиняясь, и признавая его право общаться так.

— Ну и кто я тогда?

— Ты — рыцарь-странник из Светлого ордена! — проникновенно и немного покровительственно говорит Танистагор и, укладываясь рядом, закидывает руки за голову и начинает мечтательно рассматривать редкие облака. — Ты по земле ходишь и свершаешь добрые подвиги.

— И какие же? — тихо интересуюсь я.

— Всякие, — вздыхает Чуда. — Освобождаешь принцесс и просто девушек от плена разных тварей. Со злыми рыцарями сражаешься на честных поединках. Добрые силы защищаешь. Драконов всяческих от людей спасаешь…

«Драконов спасаешь…». Чуда всё также счастливо смотрит в облака, а я уже почувствовал, что рассудок по барабанным перепонкам висков выстукивает «СОС». Пацанёнок просвещён! Просвещён настолько, что нет сомнения в его уровне знаний! А таких никогда не оставляют без охраны.

С трудом подавив в себе желание вскочить с места и рвануть в ближайшие кусты и далее — в лес, я снова затравленно огляделся. Вокруг тихо. Слишком тихо. Солнечно, мягко и пушисто. Так, что даже думать о плохом не хочется. Чуда лежит на густом зелёном склоне рядом со мной и задумчиво щурится в небо. Почудилось скрытое напряжение в веках и, совершенно несознательно, я поднял голову вверх. А вдруг чего? Ничего. Просто облака. В форме лошадок… Два десятка аккуратненьких белых лошадок, скачущих куда-то на восток.

«Облака-аааа, белогривые лошадки…»

Значит, мальчик — вед. Ярый маг, силой своего воображения меняющий очертания реальности. Редкая птица даже в нашем кругу, не то что здесь, среди людей, в пасторальной картинке летней лесостепи средней полосы России.

Вот так просто, отдыхая у реки встретиться с тем, кого в иное время не увидишь, даже пожелав.

— Хорошо, — вздыхаю вполне искренне и соглашаюсь: — Я — рыцарь-странник… А ты кто?

Танистагор приподнимается на локтях, копируя мою позу, и задумчиво оглядывает меня. Поверю — не поверю?

«Интересно, в какой школе учат ведов так подстраиваться под тарха позицией?..» — мелькает мысль, и Чуда тут же теряет сосредоточенность. Несколько мгновений активно гримасничает, и, наконец, с чувством чихает. Хлопает глазищами, стараясь понять, с чего бы это? Н-да. Пацан просто Чуда! И то, что он умеет, у него явно от Бога. Хотя это совсем не означает, что дар мальчишки не подвергли огранке умелые поводыри.

— Так кто же ты, Танистагор? — переспрашиваю, снова направляя разговор. — Я — странник. А ты, получается, местный абориген, да? Или какой-нибудь потерянный принц? Или сам король Артур? — подначиваю я, и Чуда плотно сжимает губы. Обидеться — не обидеться? Подувшись секунду, Танистагор фыркает и лениво машет рукой:

— Фигня! Что ты как маленький, в самом деле!..

Ладно. Проглотим и это.

Помолчали вместе. Синхронно проглатывая взаимные уколы.

— Ну?

Танистогор стрельнул глазами, определяя уровень моей готовности к его признанию, и спокойно сообщил:

— Я — повелитель единорогов.

Если бы он сказал, что является ведущим Владыкой Храма Руевита, я бы так не поперхнулся! Я-то уже был готов услышать его признание о причастности к Чуждым и о том, что он призывает тарха себе на служение! Был готов… Наверное потому, что к этому постоянно готов любой справный тарх. Просто для того, чтобы не ошибиться, когда чья-то боль беззвучно позовёт. Просто потому, что, как и сотни других одиночек, устает от никчёмности стоящего в потоке чуждого. Никчёмности внезапно оказавшегося в одиночестве, в обратной стороне свободы. Но Чуда оказался выше всего этого.

— В каком смысле — Повелитель? — переспрашиваю задумчиво, и сам отмечаю, что голос зажат от внезапно оформившейся под сердцем грусти. Если это чувствую я, то пацан тем более почует.

Танистагор приподнимается, смотрит на меня, пытаясь в лице отыскать причину внезапного изменения настроения. Её там нет. Во всяком случае, для Чуды. Нужно быть высокого уровня профессионалом иллюзии для того, чтобы читать в сердце тарха. Пусть даже такого усталого и оторванного от корней, как я.

— Повелитель, значит повелитель… Ну чё непонятного? — хмуро отвечает мальчик и отводит взгляд.