Сезон костей - [56]

– Скрыто где?

Я замешкалась.

– В подсознании?

– Отчасти. – Джексон задул свечу на столе. – А отчасти в эфире.

Я как зачарованная глядела на струйку дыма, поднимающуюся от фитиля. По спине внезапно забегали мурашки.

– Что такое эфир?

– Бесконечность. Мы появляемся из эфира, живем в нем, а когда умираем, снова возвращаемся туда. Однако многие не желают расставаться с материальным миром.

– Полегче, Джекс, – зашептал Ник. – Не надо сразу лекций. Девочке шестнадцать, она вообще не в курсе.

– Мне надо знать, – настаивала я.

– Пейдж…

– Очень надо, прошу!

Ник с просветлевшим лицом откинулся на стуле и хлебнул воды.

– Как скажешь.

Скорчив гримасу, Джексон продолжал:

– Эфир – это высший уровень бытия, существующий параллельно с материей. Мы, ясновидцы, обладаем способностью взаимодействовать с эфиром.

Прелестно. Сижу в ресторане в компании ясновидцев!

– Как это – взаимодействовать?

– О, есть масса способов. На их классификацию у меня ушло пятнадцать лет.

– Но что конкретно подразумевается под взаимодействием? – не унималась я.

– Общение с духами, – пояснил Ник. – У всех ясновидцев это происходит по-разному, но суть одна.

– Выходит, эфир – нечто вроде загробной жизни?

– Ага, чистилище, – вставил Джексон.

– Загробная жизнь, верно, – с нажимом проговорил Ник.

– Не обращайте внимания на доктора Найгарда – он пытается щадить девичьи чувства. – Джексон пригубил вина. – Но смерть не щадит никого. Позвольте рассказать про эфир. Самое главное, его истинная суть не имеет ничего общего с пропагандой Сайена. Это чудо, а не проклятие. Поймите эту истину, милая, в противном случае ваш дивный огонек погаснет, не успев разгореться.

Появилась официантка с салатом для меня, и мужчины замолчали.

– Расскажите еще, – попросила я, едва женщина ушла.

– По мнению Сайена, эфир – своего рода источник, – усмехнулся Джексон. – Царство неупокоенных мертвецов. Якобы Кровавый Король выпустил его на волю во время спиритического сеанса и потусторонние силы вынудили правителя совершить пять чудовищных убийств, а после разлетелись по миру как чума. Полный бред! Эфир просто-напросто другое измерение, куда имеют доступ ясновидцы. Никакой эпидемии не было. Ясновидцы существовали всегда. Некоторые из нас несут добро, некоторые – зло, если категория зла вообще существует. Словом, ясновидение – это что угодно, но никак не болезнь.

– Получается, Сайен солгал?

– Да. Постарайтесь свыкнуться с этой мыслью. – Джексон закурил сигару. – Эдуард мог быть кем угодно – не удивлюсь, если Джеком-потрошителем, – но он точно не ясновидец. Уж больно неуклюжий.

– Неизвестно, почему Сайен так настойчиво спихивает все на ясновидение, – вмешался Ник. – Это тайна, разгадку которой знает лишь архонт.

– А можно подробней?

Меня бросало то в жар, то в холод. Неужели я тоже ясновидящая? Невероятно…

– Далеко не всякий дух хочет упокоиться в эфире, конечной точке всего сущего. – Джексон почти мурлыкал от удовольствия. – Бесприютные души зависают между двумя измерениями, превращаясь в бродяг. Их личность никуда не девается, с ними можно установить контакт. Минимум свободы и максимум желания помочь ясновидцам.

– Речь идет о мертвецах? – уточнила я. – Дернешь за ниточку – и они пляшут?

– В яблочко.

– Но зачем им это нужно?

– Чтобы подольше оставаться с дорогими людьми. – Тут Джексон презрительно фыркнул. – Или наоборот, чтобы преследовать и мучить врагов. Свобода воли в обмен на бессмертие. Как-то так.

Я пожевала салат. На вкус – вата.

– Естественно, духами не рождаются. – Джексон похлопал меня по руке. – Но даже при наличии плоти и материи связь с эфиром существует всегда. Мы попадаем в него через призрачный лабиринт, иными словами, через коридоры человеческого сознания.

– Постойте, вы все время повторяете «мы, мы». Мы – это кто? Ясновидцы?

– Да. Компания у нас активная, но совершенно секретная, – заговорщически подмигнул мне Ник.

– Ясновидца легко распознать по ауре. Так Ник вычислил вас, – сообщил Джексон, явно польщенный моим вниманием. – Призрачный лабиринт есть у каждого. Своего рода оазис, дарующий иллюзию безопасности. Ну, вы поняли.

Если честно, не очень.

– У ясновидцев лабиринт всегда в цвете, у прочих же – черно-белый. Является он в грезах и снах. Невидцы, те грезят монохромно. Ясновидцы наоборот…

– Грезят в цвете, – подхватила я.

– Ясновидцам грезы несвойственны. По крайней мере, в привычном смысле этого слова. У нас цветовая гамма лабиринта просвечивает сквозь материальную форму, образуя ауру, а ее цвет варьируется в зависимости от ранга. Со временем и вы научитесь их различать.

– Так я могу видеть ауры?

Мои собеседники переглянулись, затем Ник вынул толстые контактные линзы. По моему телу пробежала дрожь.

– Посмотри мне в глаза, Пейдж.

Дважды просить не пришлось. Эти глаза неотступно преследовали меня долгие годы. Поразительно красивые, серо-зеленые с яркой радужкой. Но сейчас на правом зрачке отчетливо выделялся крохотный, с игольное ушко дефект, не замеченный тогда на маковом поле.

– У некоторых ясновидцев есть нечто вроде третьего глаза. – Ник откинулся на стуле. – Он позволяет различать ауры и духов-бродяг. Призрачное зрение бывает частичным, как у меня, или полным, как у Джекса.