Сезон дождей и розовая ванна - [67]

Прибыл к нему часов в семь или около этого. Получилось не очень-то удобно: он ещё спал. Объясняю, почему я поехал именно к Коянаги: ходили слухи, что при заключении незаконной сделки он играл роль посредника. Когда он вышел ко мне, я без обиняков спросил его об этом подряде — поговаривают, мол, что подряд получен обходными путями, за определённый процент, отчисленный со средств, отпущенных на строительство школы. Коянаги постарался меня убедить, что ни о чём подобном не слышал и подряд получен на законном основании. Сделав вид, что поверил, я поговорил с ним ещё немного, распрощался, извинившись за беспокойство, сел в ожидавшую меня машину и поехал на улицу Косёмачи, где живёт заведующий отделом образования мэрии Такахира Окавара.

Прибыл я к нему в начале восьмого. Окавара, кажется, завтракал, но вышел ко мне в гостиную. Он тоже был удивлён моим ранним визитом. И удивился ещё больше, узнав, по какому делу я приехал. Сказал, что о таких слухах ничего не знает, но коль скоро они ходят по городу, ему придётся устроить тщательную проверку. Я проинформировал его относительно моего разговора с Киндзи Коянаги и откланялся. Было около девяти. Хотел ехать домой, но по пути вспомнил, что на улице Даймон-чё живёт заведующий отделом учебных заведений Тамэзо Сэкия, и решил заглянуть к нему, чтобы задать тот же вопрос. Дверь открыла его жена, сказала, что он уже ушёл на работу. Я не особенно огорчился. После полудня должно было состояться заседание городского собрания, так что возможность поговорить с ним мне представится. Домой я вернулся, кажется, в половине одиннадцатого. Дои в это утро опять не вышел на работу, и мне пришлось, как и накануне, заняться редакционными делами. Затем я отправился на заседание, которое началось в час дня. Около двух мне позвонила жена и сказала, что Гэнзо Дои убит. Совершенно потрясённый, я поспешил домой".

Полиция, проверяя показания Канэзаки, опросила всех названных им лиц, в том числе и шофёра наёмной машины, и все, как один, эти показания подтвердили. А с Киндзи Коянаги беседовали раньше.

Таким образом выяснилось, что Гисукэ Канэзаки никакого касательства к убийству Гэнзо Дои не имеет. На то время, когда по заключению медицинской экспертизы был убит Дои, у Канэзаки было неоспоримое алиби. Между семью и девятью часами утра двадцать второго июня Канэзаки нанёс несколько визитов. Конечно, это раннее метание по городу под проливным дождём выглядело странно, но люди, с которыми он общался в эти часы, Киндзи Коянаги, заведующий отделом образования Окавара и шофёр, не сказали ни одного слова, которое шло бы вразрез с объяснениями Канэзаки. Смешно было думать, что эти трое сговорились, чтобы создать ему алиби.

Все нити оборвались, следствие зашло в тупик. Полиция недоумевала, кто и почему убил Гэнзо Дои. Мотивы преступления были совершенно непонятны. Ограбление отпадало. Оставались месть и ревность.

Может быть, действительно, ревность?.. С одной стороны — бывший муж О-Масы, с другой — жена Гэнзо. С Такахаси уже беседовали. У него на время убийства тоже было алиби. Решили послушать, что скажет жена убитого Томико. Она сразу взяла крикливый тон. Её толстощёкое лицо всё время дёргалось, искажалось — то ли от горя, то ли от злости.

"Кто убил моего мужа? Да это же каждому ясно! Кот этой наглой бабы; кто же ещё?! О-Маса, шлюха эдакая, прознала, что у Гэнзо завелись деньги, и прикинулась влюблённой, а сама только и думала, как бы запустить руку ему в карман, да поглубже, поглубже! С полгода назад заметила я неладное. Приступила к мужу, он поначалу отнекивался, потом признался — от меня не отделаешься, не слепая ведь. Признаться-то признался, но не образумился. В последнее время до того обнаглел, что стал открыто ходить к О-Масе и ночевать оставался. А она, знай себе, его обирала. Огромные деньги из моего дурака вытянула. Вот мужик её и приревновал, озлился да и расправился с Гэнзо. Она, она во всём виновата! Мало того что ограбила, так ещё и убила! Пусть не сама, не своими руками, но всё равно виновата!.. Какие такие огромные деньги? Сколько он получал в газете? Да не так много получал… Ну что вы прицепились с этими деньгами? Для меня — огромные, а для кого-нибудь другого, может, пустяки… Да по мне хоть бы одну-единственную иену он на неё потратил, всё равно огромные деньги, раз содрала их чужая баба…"

После этой невразумительной болтовни об "огромных деньгах" полиция решила ещё раз побеседовать с О-Масой. При вторичном опросе она поначалу держалась скованно, но потом, испугавшись, как бы её не заподозрили, разговорилась и рассказала много интересного.

"Не стану отрицать, Гэнзо-сан, действительно порой давал мне деньги. Довольно крупные суммы. Если разложить по месяцам, получится что-то около сорока тысяч иен в месяц… А ещё во время весенних каникул он возил меня на горячие источники Намицу. Я, признаться, удивлялась, спрашивала его, откуда у него столько денег. Интересовалась, большое ли он получает жалованье. Оказалось, жалованье не такое уж большое — около пятидесяти тысяч в месяц. А он говорил — плевать мне на жалованье, у меня, мол, есть другие доходы. Любопытно мне стало, что за доходы, принялась я расспрашивать, он и рассказал. Оказывается, "Минчи" подвидом платы за рекламу и помощи газете берёт крупные суммы у фирм и магазинов. Платят они, конечно, неспроста, в том лишь случае, когда боятся, что в газете появится статья, разоблачающая их тёмные дела. В последнее время Гэнзо-сан занимался этим очень успешно, ему ведь многое было известно. Я сказала, что Канэзаки-сан, если догадается, может не на шутку разозлиться — ведь эти деньги предназначаются ему. Но Гэнзо-сан, что называется, закусил удила. Гнев директора его ничуть не страшил. Он вообще собирался в скором времени уволиться и основать свою газету. Говорил, что он покажет Канэзаки, если тот будет поднимать хвост. У него появилась сильная поддержка — он перешёл на сторону Мияямы, тайком конечно. И Мияяма обещал финансировать новую газету, если Гэнзо-сан уйдёт из "Минчи"…