Сезон бабочек - [2]

– …Как, как?… Бабочки?… Это те самые, которые летают?… Гм… А о чем вы собираетесь писать?

– Не важно о чем. Но не беспокойтесь, на этот раз у меня получится настоящий шедевр! – уверенно ответила я и положила трубку.

До сих пор критики довольно скептически относились к моим произведениям: «слишком схематично», «нет обра-аов», «не раскрыты чувства и не показан быт» и т. д. Но сейчас я была уверена, что все получится хорошо. Ведь я могу писать с натуры, мне не надо придумывать деталей. «Сезон бабочек»… Было такое чувство, словно я всю жизнь вынашивала эту тему, и вот теперь – легчайший толчок извне, и слова складываются сами собой и неудержимо просятся на бумагу.

Едва дождавшись мужа, ходившего, как всегда, по утрам на прогулку, я все ему рассказала. То есть описала этот случай в общем и целом, без интимных подробностей, свидетелем которых я невольно стала. Говорить о сцене на кухне мне было неудобно. Муж, кажется, решил, что я снова фантазирую.

– Не верится что-то… Как может человек превратиться в бабочку?

Ну что с ним поделаешь? Соседи его абсолютно не интересуют. Но ведь на сей раз это не обычные сплетни и пересуды: такая-то, мол, купила себе новое платье, а такую-то видели на улице с молодым мужчиной… На сей раз речь шла о вещах серьезных. Поняв, что я не фантазирую и не шучу, он задумался, а потом спросил:

– Но почему она вдруг превратилась в бабочку?

Почему? Как почему? Неужели муж на самом деле не понимает? Я, правда, тоже не могу как следует объяснить почему, но отлично чувствую правоту госпожи Накамура. Спрашивать в данном случае – почему? – все равно, что спрашивать самоубийцу о причинах самоубийства. Когда человек решает покончить с собой, причин у него более чем достаточно, и все же ни одна из них, взятая в отдельности, не является настолько веской, чтобы расстаться с жизнью. Другие ведь продолжают жить и при более тяжких обстоятельствах. Дело тут в собственной убежденности – самоубийца чувствует, что поступить иначе не может, и расстается с жизнью по доброй воле» Уйти из жизни – это, конечно, выход. Но разве не проще превратиться в бабочку? Тогда ты не исчезаешь совсем, а продолжаешь жить, только в другой форме. А смерть – конец всему.

Помню, однажды в газетах писали о женщине, которая покончила с собой, сначала убив своего ребенка. Она оставила записку: «Мне очень грустно сидеть все время одной, муж много работает и возвращается поздно. Я страшно завидую тем семьям, где за ужин садятся все вместе – папа, мама и дети…» Эту женщину я не понимаю, а вот госпожу Накамура отлично понимаю. Мне вспомнилась цитата из одной французской книги, фамилия писательницы, кажется, Бовазар: «Домашняя хозяйка похожа на шелкопряда, замкнутого в коконе. Женщина, которая изо дня в день готовит пищу, убирает, моет и стирает, мечтает однажды вырваться и запорхать на просторе, словно нарядная бабочка».

Превратиться в бабочку… Наверно, это изумительно!; Просыпаешься однажды утром и видишь, что все кругом изменилось. Льется бесконечный поток солнечных лучей, и мир, еще вчера такой унылый, серый, сверкает всей гаммой красок. Поля и деревья полыхают яркой зеленью. Свежий ветерок пропитан сладчайшими ароматами. Просторы необозримы. Леса, горы, реки – все принадлежит тебе. И твое тело, такое тяжелое вчера, обретает волшебную легкость. Ты паришь, ты порхаешь, трепеща радужными, неповторимо прекрасными крылышками. И чувствуешь, что наконец-то началась настоящая жизнь… Бабочка уносится ввысь, в голубизну неба, и постепенно превращается в крохотную искорку. Это пылает жизнь. От восторга.

В моей памяти сохранился один эпизод из далеких – дней детства. Однажды перед закатом я гонялась за бабочками по лугу, где цвели желтые цветы. Желтые бабочки терялись на фоне этого желтого моря. Надо было хорошенько приглядеться, чтобы заметить их трепещущие крылышки. А потом солнце начало опускаться за горизонт, цветы полыхнули ярким золотом, и я сразу увидела, как много вокруг бабочек. Все дрогнуло и поплыло у меня перед глазами. Цветы, казалось, отделились от травы и начали парить в воздухе. Цветы и бабочки, бабочки и цветы… Их были миллионы, мириады. У меня закружилась голова, я опустилась на землю и почувствовала, как вся моя кровь, побежав по сосудам с немыслимой скоростью, устремилась куда-то вверх. Тело стало вдруг невесомым, и я испытала неповторимый восторг свободного парения. Что это было? Не знаю. Но даже и сейчас, вспоминая об этом, я чувствую, как меня с головы до ног пронизывает острый, похожий на сладкую боль трепет.

Я задумалась. В дверь постучали. Это был сосед Накамура. Он попросил разрешения позвонить от нас по телефону.

– Мне не хочется звонить из конторы управляющего. Боюсь, он опять неправильно меня поймет…

– Пожалуйста, пожалуйста! – Я радушно пригласила его в комнату.

Сосед, наверно, хочет позвонить в столовую нашего микрорайона, чтобы ему поскорее доставили завтрак… Видно, проголодался, бедняга, ничего до сих пор не ел из-за этого странного происшествия. Что ж, заказ не заставит себя долго ждать, наша столовая работает с похвальной быстротой и четкостью. И все же, какой бы комфортабельной ни была жизнь, человеку приходится терпеть некоторые неудобства, если его жена превращается в бабочку. От этой мысли я немного успокоилась и почувствовала, что теперь, разговаривая с Накамурой, могу не думать о той сцене, которая потрясла меня до глубины души.