Сезам, закройся! - [12]

Оба собеседника выпили еще по чашке кофе.

– Кстати, – сказал Богдан, – будете встречаться с Утюговым, обязательно спросите, куда подевалась его дочь.

– Я спрошу, – пообещал полковник. – Мне и самому хотелось бы это знать. Кстати, вы не знаете, у пропавшего Комиссарова случайно не было романтических отношений с исчезнувшей дочерью Утюгова?

Богдан искренне удивился.

– Вроде бы нет, – ответил он, – наш бывший директор вообще был влюблен именно в науку. Биотехнологии были его страстью.

Рязанцев кивнул и допил третью чашку кофе. Ему чем дальше, тем сильнее хотелось поскорее забрать Еву из этого неприятного места.

– Садитесь, дорогая, – сказала начальница отдела кадров, сложив бантиком ярко накрашенные губки, – давайте ваши документы.

Лиза протянула паспорт, диплом и медицинскую справку. Фурия рассмотрела бумаги. Ее третий глаз на усике аккуратно выглядывал из глубины высокой прически, надеясь, что его не видно. Отдав бумаги, Минина огляделась. Кабинет был обставлен с большим вкусом. На черном офисном столе лежали белые бумаги, создавая красивый контраст. Светло-оранжевые шторы бросали на стены теплые отблески. Аппликации из соломки радовали глаз. Трудно было поверить, что сразу же за порогом этой комнаты нового сотрудника поджидал ад.

– Мы можем взять вас исключительно на должность младшего научного сотрудника, – сказала кадровичка официальным тоном, закончив рассматривать документы, – у нас сейчас нет других вакансий. Но со временем вы, при определенном старании, вполне сможете сделать хорошую карьеру.

Лиза кивнула.

– У нас, кстати, высокие зарплаты, – добавила начальница, – только к нам почему-то идет мало выпускников. Наверное, не хотят ездить в такую глушь. К тому же они, наверное, верят всяким глупым слухам о нашем институте.

Улыбка кадровички стала змеиной. Оранжевая штора слегка зашевелилась, словно была живой.

– Да, мне рассказывали о том, что вокруг института рыщут суслики-броненосцы, которых не берут пули. Говорят, у них невероятно вкусное мясо, – мечтательно проговорила Лиза и широко улыбнулась.

– Суслики-броненосцы? – смутилась фурия. – Это что-то новое. Вернее, я хотела сказать, что о таких слухах не знаю, – быстро поправилась она.

Минина продолжала тупо улыбаться.

– Вы будете каждый день ездить домой или останетесь у нас в общежитии? – сладко пропела инспекторша. – У нас хорошие условия. Проживание бесплатное. Столовая располагается на втором этаже, неподалеку от приемной нашего директора. Буфет у нас тоже есть.

Лиза заметила, что глаз на усике, прячущийся в высокой прическе, напрягся и засверкал.

– О, конечно, в общежитии, – кивнула Лиза, продолжая старательно разыгрывать недалекую и наивную особу, – у меня есть машина, но на поездки в город и обратно каждый день нужно очень много бензина. К тому же тут прекрасная природа, чистый воздух и тихо.

Фурия склонилась над бумагами, пряча победную улыбку. Гладкая, как зеркало, поверхность стола отразила все нюансы ее мимики.

– Очень хорошо, – веско сказала она, забирая у Елизаветы написанное заявление о при-еме на работу, – пойдемте, я познакомлю вас с Валентином Эмильевичем Утюговым, нашим директором.

Теперь победно улыбнулась Лиза, в свою очередь.

– Ева, я боюсь, – сказала Лариса прижимая к груди длинные и тонкие, как палочки, руки.

После встречи с Мариной Яковлевной они немедленно вернулись в лабораторию.

– Она нажалуется Утюгову, и нам несдобровать, – добавила Ильина, бросив на Еву несчастный взгляд. – Профессор вполне может напоить нас какой-то гадостью, от которой мы всю оставшуюся жизнь будем вонять, например, помойкой. И уж точно он никогда не даст нам противоядия и не сделает нормальными.

Ева сцепила зубы, взяла пробирку с рестриктазой, которую она, уходя, оставила на столе, и вновь принялась перемешивать раствор. Мускулистые крысы-мутанты косились на девушек своими красными злыми глазами.

– Я готова навсегда остаться волосатой и вонючей, но только прищучить этого гада, – сказала Ева.

– Хорошо бы, – вздохнула Лариса. – Хуже, если мы такими станем, а он как ни в чем не бывало продолжит процветать.

– Ты все еще надеешься вернуть себе прежний облик? Эта надежда тебя греет и поддерживает? – спросила Ершова.

– Конечно, – призналась Ильина, – я ведь была очень хорошенькой.

Ева вздохнула, продолжая бездумно смешивать раствор.

– Интересно, кто эта девушка? – сказала Ершова. – Очень непростая девица.

– Ты думаешь, она действительно знает о том, что здесь творится? – спросила Лариса, приглаживая светлые волосы своими похожими на прутики пальцами. Ее глаза с белесыми ресницами смотрели испуганно, но твердо. Веснушки, густо рассыпанные по всему лицу, были похожи на маленькие коричневые кляксы.

В такие моменты Ильина становилась вылитым Буратино.

– Думаю, да, – ответила Ева, – я засекла момент, когда новенькая заметила в прическе нашей инспекторши по кадрам глаз на усике. Но она и бровью не повела!

– Предупрежден – значит, вооружен, – философски сказала Ильина, – во всяком случае, мы сделали для нее все, что могли.

Девушки синхронно вздохнули. Они находились в постоянном напряжении и прислушивались к шагам в коридоре. И Ева, и Лариса знали, что расплата за нарушение приказа не покидать закрытую зону института их неизбежно настигнет. Вопрос заключался только в том, насколько высокой будет цена.