"Сезам, откройся!" - [49]

В документах предусматривалось, что время ядерного нападения на нашу страну и ее союзников определится в зависимости от возникающей угрозы советского нападения, с упреждающим ударом со стороны НАТО.

Далее, что меня поразило еще больше, предусматривались, в случае продвижения советских армий в Западную Европу или еще только угрозы такого советского наступления, определенные конкретные цели ядерных ударов на территориях европейских стран — союзников США, для «создания там условий невозможности дальнейшего продвижения советских вооруженных сил». То есть, другими словами, просто уничтожение этих территорий вместе с их населением. Были в почте и другие сверхсекретные документы американского министерства обороны, адресованные как командующим подразделениям американской армии и флота в Европе, так и в НАТО.

В моем представлении это должен был быть какой-то необычный источник, способный собрать такой букет жизненно важной информации для нашего государства как военно-стратегического и оперативного значения, так и политической сверхзначимости в тот острейший период напряженной «холодной войны». Как будто все эти документы специально предназначались нам из самых сокровенных недр нашего в то время главного противника — Соединенных Штатов.

Читая внимательно, чтобы не пропустить опечатки или смысловые ошибки при переводе, сверяясь с английским текстом, я с трудом сохранял хладнокровие. Ведь то, что я до тех пор знал о бушующей в мире «холодной войне», во многом до этого момента я относил к «мобилизующим» заявлениям нашего руководства. Во всяком случае я сомневался в наличии в действительности у наших западных противников таких зверских человеконенавистнических планов, как уничтожение наших городов вместе с миллионами жителей. Когда наша внешняя разведка получала сведения о подготовке американскими милитаристами оперативных планов ядерных ударов с уничтожением сначала 10 наших городов, а затем все больше, доведя число таких целей до ста, я полагал, что это могло быть только устрашающим пропагандистским актом как со стороны американцев, так и преувеличением нашей пропаганды.

Теперь же на меня со страниц настоящих американских серьезных документов пахнуло настоящим холодом, реальностью их угроз развязать атомную войну, чтобы сжечь в ее пламени не только нашу страну, но и весь мир. Я ничего не знал об источнике получения документов внешней разведкой, но искренне поздравлял парижскую резидентуру и ее резидента, в то время еще полковника Лазарева Анатолия Ивановича, с таким серьезным разведывательным успехом.

Вместе с докладной на имя руководителя ЦК КПСС мне положили и письмо руководителю специального подразделения КГБ, занимавшегося криптографическими делами — 8-го Главного управления, с приложением материалов по шифрсистемам, применявшимся в армии США и НАТО. В письме подчеркивалась особая секретность источника получения этих материалов и необходимость сокращения до минимума круга лиц, допускаемых к работе с ними.

Как я убедился, не только об источнике указанных разведывательных материалов, но и о самом факте их получения во внешней разведке знали немногие. Во всяком случае, я, будучи заместителем начальника ПГУ, узнал об этом впервые и только однажды, а больше, пока действовал этот источник, ни разу не слышал о его существовании. Таков был строгий закон конспирации у нас. В дальнейшем я узнал, что и в самой парижской резидентуре об описываемой мною операции знали весьма ограниченное число лиц. Я не привожу многих подробностей обо всех обстоятельствах осуществления этого ТФП, так как не являлся участником операции да и не имел возможности обсуждать ее с теми, кто в ней участвовал. Довольно кратко вспомнили мы об этой операции в разговоре с Лазаревым, который, кстати, не особенно распространялся о деталях, поделившись со мной лишь основными моментами проводившихся резидентурой мероприятий и своими переживаниями в процессе их осуществления. Сейчас я очень сожалею, что не расспросил его подробнее, а теперь, когда его не стало в 1993 году, никто уже не сможет восполнить мой рассказ. И все же его оценки и чувства того времени, как главного ответственного лица за все: за успех и за возможные неудачи в этой уникальной акции внешней разведки, я постараюсь донести до читателя.

Во время беседы с Анатолием Ивановичем уже в 1992 году, когда я знал из западных источников многие подробности об этой операции, я живо представил себе весь драматизм каждого этапа этого проникновения в американский центр. Сейчас, когда я пишу об этом, ясно вижу, сколько больших и малых барьеров и барьерчиков стояло на пути наших разведчиков в то время. Одно то, что операция была направлена против нашего главного противника того времени, да еще в самый разгар «холодной войны», свидетельствует о чрезвычайных сложностях обеспечения ее безопасности. Но кроме того, действовали наши разведчики в обстановке активного противодействия нашей резидентуры такого опытного союзника американцев, как французская спецслужба. Эта последняя постоянно вела мощное наблюдение за деятельностью парижской резидентуры.