Сейф олигарха - [42]

– Давай не будем об этом, – неприязненно сказал Прокопов. – Все уже обсудили. И все-таки, что за дурацкий трюк с газетой? Ты что, сразу не можешь сказать, где будешь ждать?

– Это зависит от обстоятельств, – туманно объяснил Бардин. – Делайте, как я сказал.

– Ну черт с тобой, сейчас приеду. Вернее, чуть погодя, потому что нужно закончить одно важное дело.

– Слишком не тяните, – предупредил Бардин. – Я тут как на угольях. Пока удалось оторваться, но что будет через минуту – не знаю.

– Ну, удачи тебе! – после некоторой паузы сказал банкир. – Постараюсь выехать как можно скорее.

Он повесил трубку. Бардин сделал то же самое и задумчиво похлопал свернутой газетой по ладони. Он уже понял, откуда будет наблюдать за входом в парк. Неподалеку от ворот имелось подходящее местечко, где можно было укрыться в кустах. Не слишком надежно, но для такого случая сойдет. Для отвода глаз у них будет газета.

Он достал шариковую ручку и написал на полях газеты: «Сокольники. Стадион». Это звучит достоверно. Если вдруг приедет не Прокопов, адресок пригодится.

Он зашагал к парку, опустил в первую же урну газету – так, чтобы ее край выглядывал наружу, а потом, убедившись, что за ним никто не наблюдает, быстро нырнул в кусты.

Они приехали так быстро, что у Бардина невольно мороз пошел по спине. Задержись он еще на пару минут, и его накрыли бы раньше, чем он успел залезть в кусты. Что и говорить, мобильная группа поддержки…

Бардин не стал бы под присягой утверждать, те ли это люди, что совсем недавно искали его у дома Анны, но они были так на них похожи, что в совпадение поверить сложно. Те же яркие мотоциклы, те же глухие шлемы, те же кожаные куртки со стальными застежками. На этот раз мотоциклистов было четверо. Они затормозили у входа в парк, и один быстро прошелся до урны. Шлема он не снимал и по сторонам особенно не озирался – значит, не догадывался о ловушке. Он был уверен в себе.

Вытащив из урны газету, он брезгливо развернул ее, мельком глянул, снова швырнул в урну и почти бегом направился к мотоциклу. Садясь в седло, он что-то глухо крикнул своим спутникам – видимо, сообщил, куда надо ехать. Затрещали моторы, неприятно напомнив Бардину роковую ночь на окраине Глухова, и мотоциклисты скрылись за поворотом.

Оставаться на месте было опасно. Бардин вылез из кустов и быстро пошел в противоположный конец парка. Покинув парк, он сел в автобус, проехал несколько остановок и вышел около железной дороги. Ему хотелось быть там, где всегда есть возможность вскочить в электричку. Выхода не было – ему нужно было возвращаться в Глухово.

Итак, все точки над «и» расставлены. Подозрение, которое до этого всего лишь слепо ворочалось где-то на задворках мозга, превратилось вдруг в жуткую реальность. Охоту на него устроил сам Прокопов! Это было невероятно, но это было именно так. Главное, в таком случае все сходилось – и то, что начали его пасти именно в том месте и в то время, о которых они в начале сезона договаривались с Прокоповым, и то, что с такой легкостью нашли его у брата, и то, как быстро подсуетились проверить тот район, где жила Анна… А нежелание Прокопова отстегивать деньги? Конечно, куда проще нанять десяток отморозков, которые за пятьдесят штук добудут то, что стоит сотни тысяч. И была у него вполне реальная надежда остаться в стороне. Ну кому бы в голову пришло связать монументальную фигуру банкира Прокопова и какую-то банду на мотоциклах? Да никому бы это не пришло в голову! Сам Бардин понял это, только основательно ободрав собственную шкуру.

Говорят, истина делает сильнее. Но Бардин, узнав истину, ничего, кроме огромной усталости и огромного разочарования, не испытывал. Самые крупные неприятности только начинались.

Прокопов будет теперь его первым врагом. Наверняка он уже понял, что Бардин обо всем догадался. Да и камни ему все равно нужны. Значит, мотоциклисты по-прежнему будут тащиться по его следам. Его будут разыскивать за убийство и за покушение на убийство. Если Анна заупрямилась и не выполнила его указания, то сегодня же следователь вытянет из нее имя и фамилию Бардина, а завтра его физиономия украсит собой все вокзалы и аэропорты.

Бардин нашел еще один таксофон и набрал номер. Он шел ва-банк, по принципу – или пан, или пропал. Иного выбора все равно не было.

– Алло! – сказал он в трубку. – С Фаршем поговорить могу? Дело срочное.

Фарш был бандитом. Неизвестно, откуда он получил свое прозвище – одни говорили, что будто работал он в нежной молодости на колбасной фабрике, где по нечаянности уронил в огромную мясорубку начальника цеха – откуда и образовался первый его срок. Другие утверждали, что Фарш и в самом деле пропустил человека через механическую мясорубку, но было это гораздо позже – в темные и кровавые времена беспредела, когда Фарш зарабатывал себе авторитет. Третьи сомневались в достоверности этих историй и объясняли прозвище Фарша простым пристрастием к этому самому слову. Он и в самом деле в минуты гнева грозился превратить каждого, кто ему перечил, в фарш. Исполнил ли хоть раз он свою угрозу, Бардин не знал, но был совершенно уверен, что за приличную сумму Фарш может прикончить любого. Иметь с ним дело было опасно, но Фарш занимался драгоценными камнями. Он был единственный, кто мог заплатить Бардину запрошенную сумму быстро и целиком. Но платил он всегда только четверть цены – это было законом. И тонкость здесь заключалась в том, что Фаршу нельзя было показывать всего – жадность могла пересилить в нем благоразумие.