Сейф дьявола - [154]

Говард испытывал к Галве чувство неприязни только из-за того, что не сумел с самого начала подобрать к нему нужный ключ.

— Галва уже не мог никого информировать, что летит в Стамбул, — сказал он, подумав. — Сам он не будет рисковать. И ему не останется ничего иного, как провести акцию…

Но не успел он закончить фразу, как его ожидал новый сюрприз. В кабинет вошел Браудер — он был не один.

— Комиссар Вольман, — представился на хорошем английском седой мужчина.

Штрайтцер беспокойно заерзал в кресле, а Говард бросил быстрый взгляд на Браудера, пожавшего плечами.

Вольман без приглашения сел и сразу приступил к делу:

— Чем занимается фирма ТАНАСС, мне совершенно безразлично…

— Перед вами директор этой фирмы, — перебил его Штрайтцер. — Я не понимаю вас.

— Вы прекрасно меня понимаете, — спокойно продолжал комиссар. — Я обнаружил трех человек в чужой квартире. Двое из них — служащие вашей фирмы, третий предъявил мне американский паспорт.

— Ну это я вам без труда объясню, герр комиссар, — с готовностью начал Штрайтцер. — Эти господа находились в квартире моего заместителя… по моему указанию и с согласия герра Галвы, вылетевшего в служебную командировку и забывшего передать мне важный документ. Он объяснил нам, где находится документ. Таким образом, эти господа делали только то, что пожелал сам герр Галва. Он не мог уже вернуться домой, потому что тогда опоздал бы на самолет. Думаю, этого объяснения для вас достаточно, не правда ли?

— Куда же вылетел герр Галва? — спросил комиссар Вольман.

— В Австрию, — брякнул не задумываясь Штрайтцер.

Говард с признательностью посмотрел на директора фирмы ТАНАСС. Это было совсем не плохо, правда, вряд ли помогло бы.

— Я говорю по-английски, — спокойно продолжал комиссар, — чтобы меня мог понять как этот мистер, — указал он на Браудера, — так и тот, — приветливо улыбнулся он Говарду.

Полковник ответил ему такой же улыбкой, но продолжал молчать. Комиссар мог вмешаться в игру только по одной причине: английский агент, хозяин бара «Романе», безусловно, получает немалый доход от продажи информации. Наверняка он за кругленькую сумму сообщил о связях Галвы с чехословацкой разведчицей и немцам.

— Ваше объяснение меня удовлетворяет, — сказал Вольман, — хотя у меня на этот счет есть и свое мнение…

Говард понял, что комиссар ищет примирения.

— Я торговый партнер фирмы ТАНАСС, господин комиссар, — заявил полковник, — и могу подтвердить слова господина Штрайтцера.

— Другого я и не ожидал, мистер… мистер… — Вольман вопросительно посмотрел на американца.

— Извините, Говард.

— Очень приятно, мистер Говард.

Штрайтцер открыл маленький бар и дружески предложил:

— Может, выпьем по рюмочке, господа?

— Да, сейчас это было бы очень кстати, — согласился комиссар и, выпив, продолжал: — Мне кажется, вам будет интересно узнать, как я попал в квартиру Галвы.

— Да, герр комиссар, будьте так добры, расскажите, — согласился Штрайтцер.

Молчаливый Браудер сидел в стороне и казался непричастным ко всему происходящему. Говард держал в руке наполненную рюмку и выжидательно улыбался.

— Нам сообщили, — сказал комиссар, — что в Мюнхене действует чехословацкая разведчица. Она поддерживала связь с вашим заместителем, герр Штрайтцер…

— Я думал, что прекрасные шпионки бывают только на экранах телевизоров или в кино, — попытался сострить Штрайтцер.

Комиссар с укором посмотрел на него:

— Я принял ваше объяснение насчет того, почему вы перевернули все вверх тормашками в квартире Галвы, но это совсем не означает, что я собираюсь выступать здесь в роли шута, это вам ясно, герр директор?

— Я и не думал обидеть вас, герр комиссар, извините, — проговорил Штрайтцер.

— Эта связь могла иметь какой угодно характер, — продолжал Вольман. — Именно об этом я и хотел спросить господина Галву. Что вы можете мне на это возразить, господа?

Ответом было молчание. Наконец Говард решил взять беседу в свои руки:

— Вы можете сообщить нам какие-нибудь подробности, мистер комиссар?

— Других подробностей нет… Пожалуй, за исключением того, что мы знаем, где живет эта дама, как ее зовут и что она делала сегодня до пяти часов дня. Нам известно также, что во второй половине дня она пыталась замести следы: перекрасила волосы, избавилась от машины…

— Она встречалась сегодня с Галвой? — спросил Говард.

— Это важно?

— Да, это может иметь некоторое значение.

— Они встречались сегодня утром.

«В это время Галва еще ничего не знал, но потом, когда ему стало известно о предстоящей поездке, он попытался связаться с ней…» — мысленно комбинировал полковник Говард.

— Вам что-нибудь говорит имя Гизела Кремер? — спросил полковник комиссара.

Тот отрицательно покачал головой:

— Нет, мистер Говард, это имя мне ничего не говорит. Могу вам назвать другие имена, которыми пользовалась эта дама: Карпентье и Райн.

Говард повернулся к Штрайтцеру:

— А вам?

— Да, это имя мне известно. Кажется, это была любовница Галвы, — ответил Штрайтцер.

— Послушайте, господа, — произнес комиссар, — мне важно побыстрее задержать Райн. Чем вы можете помочь?

— И для нас важно, чтобы в Федеративной Республике Германии коммунистические агенты свободно не разгуливали, — заметил Говард.