Сейчас и навсегда - [40]

Дэниел лишь посмеялся над ее тревогами.

Его мать и Филипп перебрались в Калгари после рождения их с Трикси близнецов. Они с удовольствием нянчились с детьми, и Трикси могла иногда спокойно оставлять своих девочек с ними. Даже на весь уик-энд.

Но на этот раз они впервые собирались оставить своих трехлетних дочек на неделю. Нет, целых восемь дней!

– Все возвращается на круги своя, – мягко произнес Дэниел. – Пусть для Эбби это будет возвращением долга. Она же оставляла своих монстров с нами. А теперь мы оставляем своих с ней и Уорреном.

Но Трикси слова Дэниела не убедили.

– Кроме того, – продолжил он, успокаивая ее, – Молли и Полин не могли дождаться, когда встретятся со своими кузинами. Они ведь теперь считают себя помощницами, все-таки восьмилетние особы.

– Мы могли бы остаться, – сказала Трикси. – Мы могли…

– Да, могли. Но я рассматриваю эту поездку как наш второй медовый месяц.

Ее глаза, полные воспоминаний о первом, надолго задержались на лице мужа. И между ними немедленно вспыхнуло знакомое пламя.

Но его погасил топот маленьких ножек. Дэниел вздохнул и отодвинулся от Трикси.

– Девчонки! – позвал он, смирившись. – Идите сюда!

Дверь тут же отворилась. Две пары одинаковых, широко распахнутых глаз вопросительно смотрели на Дэниела.

Он улыбнулся, и близнецам этого было достаточно для приглашения – Карли и Кристен ураганом ворвались в комнату. Они запрыгнули в кровать, вскарабкались на отца и втиснулись между ним и матерью.

– Не могли спать, да? – спросил Дэниел.

– Не могли, – ответила за обеих Карли. Несомненно, в этом мире при рождении первой оказалась именно она и с того времени верховодила в их паре с Кристен.

Кристен свернулась клубочком под боком Дэниела, предварительно прошептав:

– Папочка, как ты думаешь, Харви будет скучать по мне?

Обычная продолжительность жизни золотых рыбок составляет около пятнадцати месяцев. Но по какой-то необъяснимой причине, возможно, из-за атмосферы любви, царящей в их доме, Харви здравствовал и по сей день.

– Конечно, моя голубушка.

– И по мне тоже? – спросила Карли, которая хотя и не так часто, как Кристен, но все же оказывалась в кресле рядом с аквариумом. Она застывала возле него, прижав лицо к стеклу и болтая рукой в воде, стараясь поймать бедную рыбку.

– По тебе тоже, дорогая, – ответил Дэниел, понимая, что иногда при воспитании детей можно прибегнуть и ко лжи.

Карли удовлетворенно вздохнула и поглубже угнездилась между отцом и матерью.

А Дэниел все размышлял о тех чувствах, которые день ото дня крепли в его сердце. Вспоминал, как когда-то не раз пытался убежать от всего того, что называется счастьем.

Да, это была его личная правда. Любовь – это стрела. Один мужчина бежал от нее, уверенный, что эта стрела пронзит его плоть и не принесет душе ничего, кроме боли и страданий.

И вот судьбе было угодно, чтобы он повернулся и встретил стрелу любви лицом к лицу в ее полете. Сорвал с себя рубашку и обнажил для нее свою грудь. Да, он боялся, но все равно сделал это! Как же иначе он мог узнать, что эта особенная, для каждого своя стрела, пущенная из лука Амура, пронзив его сердце, не даст ему умереть? Наоборот, возродит к жизни.

– Папочка!

Какое простое слово, но сколько смысла заключено в нем! Тут и тревога, и ответственность, и сомнения. Тут и смех, и радость, а временами так полнейший восторг! И неимоверно сильная потребность защищать, оберегать своих близких.

И как много любви несет в себе это простое слово!

– Папочка!

В душе Дэниела воцарился покой, когда он понял всю глубину этой истины и ощутил себя счастливейшим человеком.

В мире так много окольных путей, которые могут увести далеко от единственно правильной дороги к счастью. Так далеко, что и не возвратиться к началу пути.

Но Дэниел нашел свою и только свою дорогу, которая вывела его в конце концов к пониманию самого важного в жизни.

– Папочка! Ты можешь рассказать нам сказку?

– Конечно, – проглатывая ком в горле, ответил Дэниел. – Конечно, могу, мои любимые.