Сейчас. Физика времени - [31]
Что случится потом? Неизвестно. Над этой проблемой работают многие ученые, но ничего еще не было обнаружено и экспериментально проверено. Конечно, интересен сам факт того, что Хокинг отдал Торну выигрыш в пари относительно классификации «Лебедя Х-1» как черной дыры. Вероятно, он посчитал объект настолько близким к этому, что «чуть-чуть» уже не важно, а возможно, убедился, что включение в дело квантовой физики бросает тень сомнения на определение бесконечности времени.
Признание того, что черных дыр пока нет, во всяком случае в том «пока», которое соответствует нашей внешней системе отсчета, – это тонкость, которая обычно не известна неспециалистам. Так что, вооружившись этим фактом, вы тоже могли бы выиграть пари: реальность допускает возможность и верить, и не верить в существование черных дыр.
Другая лазейка вокруг скорости света
В главе 5 я показал, как постоянное ускорение 1g в вашей собственной системе отсчета может привести к тому, что расстояние между вами и отдаленным объектом (измеренное в ускоряющейся системе отсчета) изменяется в 2,6 раза быстрее скорости света. С помощью ускорителя BELLA в нашей лаборатории можно было изменять расстояние до Сириуса в системе отсчета электрона со скоростью, эквивалентной 8,6 миллиарда скоростей света. Вы можете добиться большего. Можете изменять расстояния с бесконечной скоростью. Вот как это происходит.
Представьте, что мы с вами в космосе на расстоянии метра друг от друга. Вокруг нас ничего нет. Предположим, наши системы отсчета идентичны. В них мы оба в состоянии покоя. Теперь возьмем маленькую первичную (полностью сформировавшуюся) черную дыру, которая имеет массу, может быть, несколько килограммов. Поместим ее точно между вами и мной. Гравитационное притяжение у черной дыры не больше, чем у другого объекта с такой же массой, так что мы не испытываем воздействия необычных сил. Когда черная дыра находится между нами, прямая линия, соединяющая нас, становится бесконечной. Таким образом, расстояние между нами изменилось. А наше местоположение нет.
Сдвинулись ли мы с места? Нет. Изменилось ли расстояние между вами и мной? Да. Колоссально. Пространство текучее и гибкое. Оно способно сжиматься и растягиваться. Бесконечная концентрация пространства может быть передвинута достаточно легко, потому что его масса может оказаться небольшой. Это означает, что расстояния между объектами способны изменяться с произвольно высокими скоростями, даже со скоростью «световой год / секунда», а может, и быстрее. Вы словно передвигаетесь с суперскоростью (сверхсветовой), хотя остаетесь на месте.
Эти понятия и концепции очень пригодятся нам при обсуждении современной космологии в последующих главах. В особенности они важны как основа теории инфляционного развития Вселенной, которая используется для объяснения парадоксальности ее удивительного единства, даже несмотря на то что она так велика и (видимо) не обладала временем для объединения. Подробнее об этом далее.
Пространственно-временные туннели
Кротовая нора – это гипотетический объект, похожий на черную дыру. Но вместо искривленного пространства, которое устремляется к дыре, обладающей колоссальной массой, в конечном счете пространство открывается в другую горловину. Простейший пример такого туннеля – соединенные в узком месте две «не совсем черные дыры». («Не совсем» означает, что можно упасть в дыру с одного входа и выйти из другого за конечный промежуток времени.) Чтобы это произошло, нужно представить: пространство согнуто таким образом, что сгиб приходится как раз на место выхода из туннеля. Однако на самом деле воображать это не нужно. Вспомните, что падение внутрь черной дыры в системе отсчета внешнего наблюдателя бесконечно по протяженности. Так что если кротовая нора и не такая глубокая, она может иметь достаточную глубину, чтобы достичь любой точки.
Проблема с простыми кротовыми норами состоит в том, что расчеты указывают на их нестабильность. Поскольку внизу норы нет никакой массы, чтобы концентрировать искривленное пространство, полагают, что кротовая нора прекратит свое существование быстрее, чем человек сможет «проскочить» сквозь нее. Мы могли бы стабилизировать ее (как это делают в шахтах, ставя подпоры), но, согласно современным взглядам на проблему, для этого необходимо нечто, чего человечество еще не открыло, – некая частица с негативной энергией в ее поле. Такое поле возможно (во всяком случае, его нельзя исключать). Так что приглашаем фантастов использовать предположение, что в будущем мы сумеем создавать стабильные и полезные пространственно-временные туннели.
Кротовые норы – классика научной фантастики, особенно в описании суперскоростных путешествий на расстояния во многие световые годы. Даже сам термин «варп-двигатель» (warp-drive)[94] из киноэпопеи «Звездный путь», который использовался также в телесериале «Доктор Кто»[95], предполагает, что четырехмерное пространство-время Вселенной имеет еще и пятое измерение, сближая объекты. Та же тема звучит и в популярном научно-фантастическом фильме «Дюна»[96], где вымышленная «Космическая гильдия» использует материал под названием spice, чтобы искривлять пространство. (В послужившем основой романе герои просто покрывают расстояние со скоростью больше скорости света, однако в фильме используется релятивистский аспект такой способности.)
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.