Сейчас. Физика времени - [101]
Часть V
Сейчас
Глава 24
Четырехмерный большой взрыв
Когда Большой взрыв создает новое пространство, он создает также и новое время… и это новое время – ключ к «сейчас»
О, господи, можно сойти с ума, думая обо всем этом…Сара Коннор, фильм «Терминатор»Мгновенья коротки и быстро умирают,но все их весело и радостно встречают.Хор юных дев из комической оперы «Пираты Пензанса»
Эйнштейн внес поистине фундаментальные изменения в наши представления о времени. Фейнман счел нужным дополнить их обратным движением в потоке времени. С тех пор, как мне кажется, прогресс в наших представлениях о времени был практически нулевым.
При собирании пазла иногда бывает трудно отыскать недостающую деталь, но настоящие проблемы возникают, если какой-то элемент оказывается не на своем месте. Энтропийное объяснение стрелы времени долгое время служило именно такой неправильной деталькой в общей картине. Цивилизация строится на локальном снижении уровня энтропии, а не на его возрастании. Конечно, видео разбивающейся чашки – прекрасный пример возрастания энтропии и при проигрывании в обратном направлении выглядит совершенно неправдоподобно, но ведь видео изготовления той же чашки при обратной перемотке будет выглядеть ровно так же нелепо.
Энтропия Земли снижается по мере остывания ядра. Локальное снижение энтропии характерно для распространения жизни и цивилизации. Гипотеза о связи времени со снижением уровня энтропии обладает тем очевидным преимуществом, что в ней решающее значение имеют местные колебания энтропии, а не изменение ее уровня в какой-то отдаленной черной дыре. Мало того, в итоге снижение энтропии – существенная составляющая того, что мы называем жизнью: при этом из почвы и воздуха извлекаются разрозненные питательные вещества и превращаются сначала в пищу (посредством деятельности растений), потом в плоть (посредством питания и пищеварения), а затем в рост и знание. Когда в финале энтропия наших тел и правда начинает резко расти, мы называем это явление смертью.
Передний край времени
Мог ли сам Большой взрыв породить движение времени? Да, конечно, уверены многие теоретики, но при этом они считают необходимым включить в схему энтропийный механизм как связующее звено между расширением Вселенной и ходом времени. Большой взрыв создает Вселенную с низким уровнем энтропии и условиями для его увеличения. Но зачем вообще включать в модель энтропию, если ее присутствие позволяет ожидать результатов, которых мы не наблюдаем, таких как локальная корреляция между скоростью хода времени и энтропией? Давайте посмотрим на сам Большой взрыв и на то, как он может непосредственно породить ход времени и смысл понятия сейчас, без необходимости привлечения энтропийного «костыля».
В современной космологической картине, согласно подходу Леметра, галактики не движутся – или, по крайней мере, движутся незначительно; если забыть о небольшом «собственном движении» (таком, к примеру, как наше собственное локальное ускорение в направлении Андромеды), получится, что все они застыли в фиксированных координатах. Хаббловское расширение представляет собой не движение галактик, а создание нового пространства. В этом новообразовании нет ничего загадочного: в общей теории относительности пространство обладает гибкостью и растяжимостью. Оно запросто может расширяться, но при этом будущее такого расширения зависит от уравнения общей теории относительности – уравнения, согласно которому геометрия (метрика) пространства определяется соотношением в нем энергии и массы. В самой элегантной форме оно выглядит обманчиво простым: G = kT.
Что такое Большой взрыв? Взрывное расширение трехмерного пространства? Да – но более разумное, более близкое по духу к принципу унификации пространства и времени предположение, что Большой взрыв – это взрывное расширение четырехмерного пространства-времени. Точно так же, как пространство генерируется хаббловским расширением, создается и время. Непрерывная и бесконечная генерация нового времени определяет и направление стрелы времени, и ее скорость. Каждое мгновение Вселенная становится чуть больше, и времени в ней становится чуть больше; именно этот передний край времени мы и называем сейчас.
Течение времени запущено не энтропией Вселенной, а непосредственно Большим взрывом. Будущее еще не существует (хотя и включается в стандартные диаграммы пространства-времени); оно создается по ходу событий. Сейчас находится на границе, на фронте ударной волны нового времени, приходящего из ниоткуда, на переднем крае времени.
Одновременны ли все сейчас?
Совпадает ли ваше сейчас с моим? Для начала рассмотрим этот вопрос в обычной космологической системе координат, описанной Жоржем Леметром. Все галактики у него покоятся, а пространство между ними расширяется. Можно считать, что в каждой галактике имеются свои часы. Согласно космологическому принципу (встроенному в модель Леметра), все галактики везде выглядят одинаково; они все прожили одно и то же время с момента Большого взрыва, и все часы в них показывают одно и то же. Это означает, что все они переживают момент
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
С самого возникновения цивилизации человечество сосуществует с невидимыми и смертоносными врагами – вирусами. Оспа унесла больше жизней, чем все техногенные катастрофы и кровопролитнейшие войны XX века; желтая лихорадка не позволила Наполеону создать колониальную империю и едва не помешала строительству Панамского канала. Ученый-вирусолог, профессор Майкл Олдстоун, основываясь на свидетельствах современников ужасных эпидемий и ученых, «охотников за микробами», показывает, насколько глубоко влияние вирусов на жизнь человечества.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге впервые в отечественной историографии исследуется отношение американского общества к войне с Великобританией в 1812–1815 гг. События вписываются в контекст наполеоновских войн и хронологически совпадают с Отечественной войной 1812 г. и заграничными походами русских войск. Восприятие в американской историографии и исторической памяти народа этой войны весьма противоречиво, от восхваления как второй Войны за независимость, создавшей национальный гимн или образ дяди Сэма, до резкой критики ненужного и бессмысленного конфликта, «войны м-ра Мэдисона», затеянной ради партийных целей и личных амбиций, во время которой американцы пережили национальный позор, а их столица была сожжена врагом.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.
С тех пор как человек обрел способность задумываться о себе, вопрос собственного происхождения стал для него центральным. А уж в XXI веке, когда стремительно растет объем данных по ископаемым остаткам и развиваются методики исследований, дискуссия об эволюционной истории нашего вида – поистине кипящий котел эмоциональных баталий и научного прогресса. Почему остались только мы, Homo sapiens? Какими были все остальные? Что дало нам ключевое преимущество перед ними – и как именно мы им воспользовались? Один из ведущих мировых специалистов, британский антрополог Крис Стрингер, тщательно собирает гигантский пазл, чтобы показать нам цельную картину: что на сегодняшний день известно науке о нас и о других представителях рода Homo, чего мы достигли в изучении своего эволюционного пути и куда движемся по нему дальше. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.