Sex. Убийство. Миллион - [16]
Меня очень резко подняли и попытались поставить на ноги. Лицо было в крови, стоять самостоятельно я уже не мог. Меня потащили в комнату, где на коленях стоял Давид, к нему уже присоединились Жасмин с домработницей. Меня поставили перед ними на колени, дуло автомата вставили в рот.
— Считаю до трех, или деньги, или стреляю, — сказал тот, кто был в их группе старший.
Я зажмурил глаза.
— Раз, два…
— Они в книге на второй полке слева, — прокричал Давид очень громко. — Не трогайте брата, а то я сам вас убью.
Я думал, что сейчас они заберут деньги и всех нас перестреляют. Зачем им свидетели? Мы же видели их лица.
Один из группы был очень нервный. Он все время направлял на всех оружие. Казалось, что в любой момент он может выстрелить и ему все равно в кого. Он кивнул одному из своих в сторону полки, тот сразу же рванул перебирать все книги.
Тамара громко всхлипывала и плакала. Пр осила не убивать, говорила, что никому ничего не скажет. Мне показалось, что ее вой особенно раздражал бандитов. Одним ударом рукоятки автомата старший из группы ударил домработницу по лицу, разбив ей тем самым губу. Тамара упала на пол лицом вниз. Она попыталась выплюнуть сгусток крови на пол, но поперхнулась. Стала откашливаться. Она уже не кричала, она просто стонала от боли и ужаса, который охватил ее сознание полностью. Как и всех нас, впрочем, тоже. Давид попытался мне сказать что-то по-испански, но бандит приставил автомат к его виску. Жасмин сидела на полу в мокрых джинсах и очень сильно дрожала. Она уписалась. Ее глаза смотрели в одну точку, она что-то еле слышно бормотала. По-моему, это была молитва.
Жасмин стала все больше дрожать, ее голос стал срываться на крик, Тамара попыталась подняться, но поскользнулась о кровь на полу, Давид еще раз что-то мне сказал, но я не услышал… В одну долю секунды… Выстрел. Мне показалось, что я оглох. Я ничего не слышал. Я положил руки на голову в целях защиты. На меня брызнуло много крови. Я очень боялся поднять голову. Я боялся узнать, чья это кровь. Я чувствую, как кровь капает на пол с моей правой руки. Она была горячей.
— Уходим, — прокричал один из бандитов.
— Деньги, бл…, возьми! — сказал нервно их старший.
— Если хоть слово скажете милиции, всех убьем.
Тишина. Эти минуты, наверное, были самыми длинными в моей жизни. Я сидел на полу с закрытыми глазами весь в крови. Я не мог их открыть. Я боялся их открыть. Чья кровь на мне? Кого я потерял сегодня? Кого я больше никогда не увижу в своей жизни? Наверное, именно тогда я понял значение этого страшного слова «никогда»…
Рука Жасмин нежно взяла мою руку. Я понял, что она жива. Давид? Почему ничего не говорит Давид? Нет, нет, не может быть! На минуту я остался без кислорода. Я просто не мог дышать!
— Я жив, — голос Давида, слезы на моих глазах. Вдох. Я дышу.
Мы медленно подняли свои головы и осмотрели комнату. Была страшная картина. На полу лежала Тамара с выстрелом в голову. Без движения. Практически весь паркет был в огромной луже крови.
Она умерла сразу. Мое сердце снова пронзило слово «никогда». Я больше никогда не увижу ее улыбку, она больше никогда не будет говорить мне, что нельзя свистеть, я больше никогда не отведаю ее стряпню. Никогда…
Прошло десять минут. Входная дверь приоткрылась, зашел Хосе. Мы смотрели на него без эмоций и как-то совсем затравленно. Он сел на колени и смотрел с открытым ртом то на меня, то на Давида.
Никто не говорил ни слова.
Прошло еще несколько минут, и я тихо сказал Давиду:
— Повезло ему, что не пришел раньше.
— Странно, что он зашел сразу после ухода бандитов, — еле слышно вымолвил Давид.
Хосе нас не слышал.
— Она беременна, — сказал мне Давид.
«Она» — это его французская невеста, с которой он постоянно ругается по телефону. Эта новость повернула нашу жизнь на 180 градусов в обратную сторону и, наверное, изменила нашу судьбу навсегда. Иногда думаю, что если бы изобрели машину времени, и можно было бы вернуться назад, исправил бы я ситуацию, смог ли, и захотел ли? Что бы мы не пережили — это всегда будет лишь нашей жизнью и ничьей другой. Чему быть, того не миновать? Едва ли.
— Что ты будешь делать? — спросил я брата. Мы сидели в комнате, где стоял рояль, и Давид медленно перебирал клавиши, не наигрывая ничего конкретного. Просто звуки, исходящие благодаря чер-но-белым клавишам. Давид всегда мог выразить свои чувства в музыке, рояль понимал его душу, как никто другой, он заполнял отдельный мир в пространстве, Давид начинал играть, и рождалось что-то новое. Думаю, что музыка — это тоже жизнь, а музыка Давида всегда была написана только сердцем. Есть такая английская поговорка: «Если бы стены могли говорить». Да, они бы многое рассказали. Они смогли бы рассказать о поступках людей, о тайных заговорах, о коварных интригах и ужасных преступлениях. Они бы рассказали о великой любви, больших победах и печальных поражениях. Но, если бы вы хотели, чтобы вам рассказали о силе души, гармонии мира и бесконечности красоты, вряд ли бы вам ответили стены. Вам нужно было бы поговорить с музыкой. Она знает. Давид — тоже.
— Как что? — Давид немного удивился и перестал играть. — Полечу к ней в Париж. Буду рядом с ней. Ведь в ней МОЙ первый ребенок…
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.