Севильский слепец - [14]

— А деловые отношения?

— Он занялся ресторанами только в восьмидесятые, в разгар туристического бума, когда все вдруг поняли, что в Испании есть кое-что интересное помимо Коста-дель-Соль. Началось это как хобби. Он был человеком общительным и не считал зазорным извлекать из этого выгоду. Первый ресторан он открыл для своих богатых друзей в квартале Порвенир, второй — в Санта-Крус — для туристов, и, наконец, третий, самый большой, у площади Альфальфы. После нашей свадьбы он построил еще два на побережье, а в прошлом году мы открыли ресторан в Макарене.

— Чем же он жил раньше?

— Он разбогател в Танжере, после Второй мировой войны, когда город был свободным портом. Там образовались тысячи компаний. У него был даже собственный банк и строительная компания. Тогда в тех местах легко наживались состояния, как, я уверена, вы и сами знаете.

— Я тогда был еще слишком мал. Танжер почти стерся из моей памяти, — сказал Фалькон.

— В шестидесятые годы он организовал здесь, в Севилье, компанию, занимавшуюся речными перевозками. По-моему, он какое-то время даже был владельцем металлообрабатывающей фабрики.

Затем он вложил капитал и вошел компаньоном в строительную компанию «Братья Лоренсо», из которой вышел в девяносто втором году.

— Это было дружественное разделение?

— Все Лоренсо — завсегдатаи наших ресторанов. Мы каждое лето отвозили детей к ним в поместье, в Марбелью, пока Раулю не надоело.

— Выходит, со времени смерти его первой жены и помешательства его дочери в жизни Рауля не случалось никаких потрясений?

Она с минуту помолчала, глядя в окно и покачивая ногой, отчего туфля начала сползать с пятки.

— Я начинаю думать, что Рауль был типичным испанцем и типичным севильцем тоже. Жизнь — это фиеста! — проговорила она, простирая руки к площади Ферии. — Он был таким, каким вы видите его на этих фотографиях. Улыбающимся. Счастливым. Обаятельным. Но это была маска, старший инспектор. Маска, скрывавшая его глубокую тоску.

— И еще, наверно, лекарство от нее, — добавил он, не соглашаясь с ней и думая, что хотя он тоже испанец, это не вгоняет его в тоску.

— Нет, не лекарство, потому что веселость не исцеляла Рауля. Она ни на секунду не облегчала его глубинного состояния, которое, поверьте, не назовешь иначе как давящей тоской.

— И вы не выяснили ее причины?

— Рауль меня не поощрял, да и я к этому не стремилась. До него очень скоро дошло, что несмотря на внешнее сходство с его женой, я все-таки не была ее клоном. Гоняясь за мной с таким упорством, он так и не сумел меня полюбить. Мне кажется, я даже усугубляла его тоску, постоянно напоминая ему о прошлом. Однако должна признать, что наш уговор он соблюдал безукоснительно.

— Какой уговор?

— Он больше не хотел иметь детей, а я очень хотела. И я заявила ему, что выйду за него замуж только при условии, если он подарит мне детей. Так что у нас было только три необходимых периода… спаривания — я думаю, что подобрала верное слово. Причем младшего он сделал с превеликим трудом. Тогда еще не было «Виагры».

— И поэтому вы нашли себе Басилио Лусену?

— Я еще не все рассказала о детях, — отрезала она. — Хотя вначале Рауль не хотел детей, потом он просто души в них не чаял и трясся над ними, как ненормальный. Он буквально помешался на их безопасности. Всегда проверял, забрали ли их из школы. Они никогда не гуляли одни и даже дома играли только под присмотром. А вы видели входную дверь этой квартиры? Ее поставили, когда родился третий сын. Представляете, в ней шесть стальных штырей, которые вдвигаются в стену пятью оборотами ключа. У нас нет такой двери даже в офисе, где стоит сейф.

— Кто обычно запирал дверь на ночь?

— Он сам. А когда он бывал в отлучке, то не забывал позвонить мне в час или в два ночи, чтобы удостовериться, что я это сделала.

— Имел ли он обыкновение запирать дверь, когда оставался один?

— Уверена, что да. Он всегда говорил, что во избежание оплошностей это должно войти в привычку.

— Вы не спрашивали его о причинах этой маниакальной осторожности?

— Нет, я была очень тронута такой заботой о детях.

Зазвонил мобильник, это был Рамирес. Он закончил разговор с грузчиками. Ему пришлось довольно долго их обрабатывать, прежде чем они признались, что отлучились пообедать, оставив подъемник на месте, потому что им надо было спустить вниз еще один комод. Они сказали, что подъемник работает только при включенном двигателе грузовика, но рельсы, по которым движется платформа, вполне можно использовать как лестницу. После того как они спустили комод, больше уже никто в квартиру не возвращался. Фалькон велел своему помощнику присоединиться к Фернандесу, который вместе с консьержем просматривал пленки системы видеонаблюдения, и дал отбой.

— Я хотел бы поговорить о Басилио Лусене, — продолжил он.

— А тут не о чем говорить.

— У вас были какие-то планы?

— Планы?

— Ваш муж был старым человеком. Вам не приходило в голову?..

— Нет, никогда. Мы с Басилио приятно проводим время и, естественно, занимаемся любовью, но это никакая не великая страсть. Мы не любим друг друга.

— Я просто вспомнил о том сыне герцога, о котором вы говорили раньше.