Северный ветер - [64]

— Где Лиандра?! — вскричал Лето.

— Сначала заплати, парень.

— Сколько?

— Не «сколько», а «что». Последнее желание: вынесите меня из этого сарая.

— Бери с другой стороны, Загорелая шея.

Кресло с архонтом подняли, бережно снесли по ступенькам и установили у начала аллеи спинкой к дому. Коэн оглядел буйство яблоневого цвета и успокоено вздохнул.

— Моргват, забудь все, что я сказал. Алиссен — хорошее приобретение. Она научится трюкам, что простому вояке и не снились: станет гибкой, как побег ивы, чуткой, как кошка ночью; выживет там, где ты протянешь ноги. Она поймет другое существо лучше, чем оно само себя понимает, будь то хоть арий, хоть монстр. Но на войне ей не место. Не бросай Алиссен в сечу, и не получишь мясо. Северная школа веками воспитывала из нас воинов, считая все иных архонтов второсортными. Глупая ошибка! Девчонка — другая, но не хуже тебя.

— Я понял, Коэн.

— Клинки спрячьте, пусть выглядит безоружной. Аквилейцы издавна шили сапоги с ножнами для кинжалов.

— И сейчас шьют! А что с моей девушкой? — не вытерпел Лето.

— Это знание не принесет тебе радости, парень. Ваши судьбы связаны, но пути врозь. Коэн задумался, вспоминая что-то, и произнес:

Металл остынет в ветреной темнице,

О нем забудут люди, звери, птицы;

Где меч сверкающий хранится,

Известно лишь карающей деснице.

Меч помнит кровь, его деяния — истории багровые страницы.

Обласкан лестью, властью, местью,

Он ждет хозяина с упрямством чести.

Этому старому пророчеству учат всех архонтов, его знает и Моргват. Воин-маг умирает, а его оружие ждет его вечно, не отдаваясь никому, как верная жена. Красиво, да?

— К чему ты это рассказываешь?

— Та, о которой ты спрашивал — она архонт?

Лето кивнул.

— Это либо ее пророчество, либо — мое, если считать меня покойником, что почти верно. Но мой меч — здесь, под яблоней, и я точно знаю, что не вернусь за ним, уйдя туда, откуда не возвращаются. А где ее оружие — Создатель и тот не ведает. Она умерла?

— Нет! Зачем бы я стал ее искать!

Лето побледнел.

— Я вспомнил семистишие святого Ариеса о мертвом архонте и его мече, едва коснувшись твоей руки, но чутье и мне подсказывает, что человек из пророчества жив. Я не понимаю, как можно быть живым и мертвым одновременно, парень. Не ищи ее.

— Мне нужно место на карте, а не твои советы, — сказал Лето, нахмурившись.

— Харматан. Место на карте. Доволен? Разжевывай этот бред или выплевывай, мне все равно.

Аквилеец помрачнел еще больше:

— Ты был прав, Моргват, он ничего не знает!

— Покажи свет своей магии, Коэн! — неожиданно потребовал Моргват, слушавший очень внимательно.

— Поздно, не могу, я слишком слаб. Только она и помнит, — старик указал на Алиссен.

— Как полынь или как туман над лугом. То ли серый, то ли зеленый… — проронила девушка.

— Светлый огонь, почти белый… Ты архонт-маг! Как королева Амаранта!

— Не вполне, куда мне до такой мощи! Но «почти» подойдет: почти провидец, почти мертвец. Ты плохо слушал? Я очень устал, Моргват.

— Может, воды?

— Нет.

— Но…

Моргват хотел что-то сказать, но покусал губы и промолчал.

— Мой труп испугает деревенских, и сюда забудут дорогу лет на двести. Будет весело. Вы уйдете когда-нибудь?

Они уходили по дорожке, засыпанной гравием, провожаемые взглядом Коэна. Наступит вечер, и цветущие облака яблонь станут розовыми; посереют в сумерках и призрачно забелеют в ночи, а архонт будет сидеть и смотреть на самый красивый сад на земле, даже когда его глаза закроются навсегда.

Обитель безмятежности

Огонь камина уступил место голубой лазури. Моран лежала на спине на дне водоема. Зрение возвращалось. Вот солнце в зените, а вот по поверхности пробежала осторожная рябь, гонимая ветерком, и пропала… Как далеко до поверхности? Глубина завораживала своей прозрачной бесконечностью. «Умереть не страшно», — отстраненно подумала Амаранта, но ее грудь настойчиво сжалась, требуя вдоха, а с ощущением удушья пришла паника. Оттолкнувшись от песчаного дна что было силы, Моран стремительно вскочила в радужном облаке брызг и тут же опустилась на колени, задыхаясь от обилия ароматного теплого воздуха, хлынувшего в легкие.

Мелководье, вода достигает пояса. Куда ни глянь — повсюду перевернутое небо, отраженное в зеркале озера. Оно похоже на драгоценный камень в оправе зеленых берегов и белых песчаных пляжей.

От горечи во рту Моран едва не вывернуло наизнанку, но спасительная влага была повсюду. Жадно напившись из сомкнутых ладоней, она встала и побрела к берегу. А ее ждали… У самой кромки воды замерла знакомая хрупкая фигурка эльфа.

«И все же я в мире ином. Но здесь у меня есть друг, и я счастлива его видеть!» — обрадовано подумала Моран и ускорила шаги. Как долго идти! Непослушная вода мешалась, вязко цепляясь за ноги. Эльф на берегу не побежал навстречу. Неподвижный, как изваяние, засунув ладони в глубокие рукава, он ничем не показал своей радости.

— Почему ты так неприветлив, Киндар? — спросила Амаранта вслух и тотчас получила странный ответ:

— Отверженные да присягнут тебе, — прошептал эльф побелевшими губами.

— Призываешь демона? А мне запрещал!

Моран подошла вплотную и не увидела узнавания в глазах друга. В них не было ни лучистой мягкости, ни ласки. И все же перед Моран стоял Киндар. Живой.