Северное Сияние. Том 1 - [87]

Глянцевое тело симбионта, сожравшего все доступное в пределах сдерживающей клетки конструкта, уже яростно билось на полу. Для меня это происходило беззвучно – уши уже давно заложило, отсекая звуки мира, оставляя только перекликающийся гул шепчущих голосов. Больше я сейчас просто ничего не слышал; руки подрагивали, мысли путались – и, если бы не ассоциации с застенками Святой Инквизиции, даже не знаю, как мне удалось бы их собрать.

Сквозь разделяющую нас дымку пелены я видел Эльвиру и Валеру. Им явно приходилось непросто, так же как и мне: у царевны под глазами появились серые тени, а сами глаза необычайно ярко выглядели на осунувшемся и практически побелевшем лице; Валера вовсе закусил губу до крови – тоненькая струйка сбегала по подбородку. Глаза его сейчас были желтыми, кошачьими – с круглыми, расширившимися зрачками. В окружающей нас пелене его взгляд горел, словно глаза лесного хищника в ночи.

Шагнув вперед, я перехватил переданную Эльвирой кавалерийскую саблю. Валера, учитывая его небольшие успехи в ритуалистике, уже совершил маленький подвиг, безукоризненно создав свою часть конструкта; Эльвира, рисуя Тьмой свою часть, делала это с порезанной рукой, очень сильно рискуя нашими жизнями. Мне же сейчас предстояло не менее сложное, чем у них обоих, дело. Я должен был в самом центре звезды поймать концентрированный момент биения жизни созданного нами безликого существа и нанести удар.

Занося клинок над центром трехлучевой звезды, я думал о том, что инквизиторы знали многое из того, что доступно сейчас семи поколениям одаренных. К примеру, в их пытках не только не проливалась кровь, но и в вершимых казнях не использовалось созданное из металла оружие.

Железо принадлежит к стихии Земли – самой малопопулярной среди тех, кто выбирал направление боевой магии. Очень непростая в освоении универсальная сила, которая может быть как дружелюбна, так и враждебна сразу ко всему.

И вороненый клинок, как теперь догадываюсь, Эльвира взяла не просто потому, что может взять такое эксклюзивное оружие: только сейчас я почувствовал в сабле мягкую, но в то же время неотвратимую силу.

Не знаю, почему удар обычным клинком должен был убить созданного из Тьмы и Крови симбионта. Да, страшное существо, которое – выпусти его наружу, разметало бы в щепки всю усадьбу, перед обычным железом беззащитно. Если, конечно, знать, как и куда бить.

В голове у меня вдруг с предельной четкостью зазвучал голос фон Колера:

«…Если говорить о моей вере, то я верю в Бога. Верю, как в нечто высшее, в силу, которой подчиняются процессы нашего мира. И я верю в то, что наш бог – это весь обитаемый мир. Вся наша планета как единый организм, а мы в нем – отдельные клетки. И я верю в то, что наше предназначение как владеющих темной силой – удерживать равновесие…»

Гея. Мать-Земля – подумал я вдруг, накладывая свои догадки на слова профессора.

Озарение словно помогло мне максимально сосредоточиться и взять себя в руки. Себя и клинок – готовясь нанести удар недрогнувшей рукой. Абстрагировавшись от происходящего, стараясь не обращать внимания на шелест голосов в голове и окутывающую ватную пелену.

Примериваясь, тщательно вымеряя удар, вдруг понял – действия и биения жизни в симбионте я вижу с запозданием. Воспринимаемое мной время реагировало с задержкой, словно не сразу откликающаяся на движение руля яхта. И от осознания этого у меня вновь пошли по спине мурашки – как бывает в тот момент, когда понимаешь, что только что избежал смертельной опасности.

Тьма, на первый взгляд, абсолютно бездушна. Но в то же время она является частью чего-то большего, обладая разумом, недоступным нам к пониманию. И разбуженная нашей кровью часть истинной Тьмы, оживленная в симбионте, не хотела умирать. Тьма не хотела умирать так же, как совсем недавно девушка со взглядом трепетной лани. Девушка, которая оказалась самой настоящей, не знающей жалости душегубкой – в этом они с Тьмой невероятно схожи.

Наблюдая за ритмом биения оживленной нашей кровью Тьмы, я поймал запаздывающий ритм. И когда опустил клинок в центр звезды, еще за миг до удара понял – я молодец, и все у меня получилось.

Ладони ожгло, словно попал под удар тока, – так, что встряхнуло и пробрало до самых кончиков зубов. Едва сдержавшись от вскрика, я, преодолевая боль, еще крепче сжал рукоять, и тут же сверху легли руки Валеры и Эльвиры – которые помогали мне удерживать саблю.

Не желающая расставаться с жизнью Тьма, материализовавшаяся в безголовой змее симбионта, забилась в предсмертных конвульсиях. Вновь стегануло по ушам идущим словно отовсюду криком, но мы держали клинок крепко – и постепенно ватная пелена ослабевала, сонм голосов в голове утихал.

Из созданного нами неразумного симбионта Тьмы и Крови постепенно уходила жизнь. Очень медленно, что еще более в моем представлении усиливало сходство со змеей: однажды я наблюдал, как анаконде вбили охотничью пулю в голову – так, что разнесло в клочья. Это было утром, а когда я проезжал мимо после полудня, безголовая змея еще активно шевелилась.

Впрочем, созданный нами симбионт «умирал» быстрее. Шли долгие минуты, постепенно складывающиеся в четверть часа. Все это время симбионт бился в слабеющих конвульсиях, а мы все находились в неподвижности, придерживая воткнутый в сердце звезды клинок.