Северное Сияние. Том 1 - [77]

Десятки невзначай брошенных слов и комментариев, упоминаний и ремарок сложились в определенную картину: мое восприятие мира по отношению к нанятым работникам было сформировано искусственно. Причем произошло это после того, как я переехал в Архангельск. Ни одной картинки с будто бы случайным упоминанием сторонними людьми показательного наказания людей из наемных работников прислуги я не запомнил. Подобного просто не происходило за все то время, пока жил в Елисаветграде.

Отлично я выступил. И те, кто это организовывал, прекрасно знали, на чем делать акцент: ведь с Адольфом я неосознанно повторил то же самое, что относительно недавно сделал с Антоном Аверьяновым, – крайне жестко ответил на завуалированное оскорбление, так чтобы у других не было никакого желания повторять подобное. Вот только сегодня, вернее вчера уже, я значительно перегнул палку в том, что столь открыто решил сделать случившееся общественным достоянием.

Сразу после осознания случившегося я всерьез разозлился. До этого момента в произошедшем вчера вечером винил только себя, считая, что именно из-за моей ошибки бездействия Адольф получил увечья. Которых, вмешайся я в происходящее раньше, можно было бы избежать, как избежать и оскорблений с его стороны. Как я думал; и до этого момента Адольфу я даже искренне сочувствовал – как сочувствуешь человеку, выигравшему премию Дарвина.

Сейчас же осознал, что румянощекий парень сознательно выступил катализатором, триггером. Время вокруг меня уже окончательно остановилось, а в фокусе внимания оказалась увеличенная картинка воспоминаний того, как я наблюдал за произошедшим.

Посекундно – как недавно я раскладывал действия фон Колера при построении гексаграммы, я наблюдал в памяти произошедшее в холле главного здания усадьбы. И, вновь пережив случившееся, я осознал: Адольф меня заметил.

Он единственный из всех собравшихся в зале стоял лицом ко входу, глядя примерно в мою сторону. И сейчас только я обратил внимание на несостыковки в его поведении – испуганную зажатость в самом начале, вписывающуюся в образ обиду и наивную попытку отстоять свои права, а также последовавшее затем оскорбление в сторону Зоряны, брошенное якобы в порыве отчаянной злости и обиды.

Рискованный парень этот Адольф – судя по искусственной сформированной у меня в восприятии картине, он знал ведь, на что идет. А вот если бы я знал, на что он идет, приказал бы Ире его убить. Проще бы все вышло – нет тела, нет и дела, как говорят умные люди.

Открыв глаза, возвращаясь к обычному состоянию, но еще полностью не избавившись от ледяного дыхания холодного разума, проанализировал собственные эмоции. Сейчас я был… не то что зол, а стоял буквально на границе ярости: совсем недавно я контролировал румянощекого Адольфа, держа его словно неопытный кукловод; сейчас же понял, что последний месяц так же, только гораздо более профессионально, дергали за ниточки меня. Только вот зачем?

Обязательно узнаю. А пока снова прибегну к старому, проверенному приему – сломать чужой шаблон, расширив обозначенные границы противостояния. Способ, помогающий с детства – когда в безнадежной ситуации хватаешь кирпич с криком «а мне по фигу, я психический».

«Спокойствие, только спокойствие», – подражая Карлсону, вовремя подсказал внутренний голос. Но, несмотря на попытку взять себя в руки, клокочущая в груди злость никуда не уходила. Просто трансформировалась в холодную ярость.

Ладно, не я первый это начал. Да умоются кровью те, кто усомнится в нашем миролюбии, как говорится. Еще раз выдохнув, пытаясь взять под контроль эмоции, я покачал головой. Посмотрел на Фридмана и поднял руку, указывая пальцем в небо, – этим жестом попросив юриста подождать. И вызвал Валеру по каналу экстренной связи.

– Ну что еще? – недовольным голосом произнес принц, который в виде голограммы почти сразу появился на соседнем от Фридмана стуле.

– У нас проблемы, – отвлеченно произнес я, все же проглотив вступительное «Хьюстон».

– А подробнее? – насторожился Валера.

– Я вчера искалечил своего наемного работника. Как только ему пришьют на место язык, он даст показания полиции о произошедшем.

– Ты… – не нашелся даже сразу что сказать Валера.

– Я, я, – согласно покивал я головой. – Скажи лучше, где теперь точка рандеву.

– Давно он в госпиталь уехал?

– Вечером.

– Страховка какая?

– Обычная, он на испытательном сроке был. Скорую я ему оплаченную вызвал, по расширенной.

– Значит, хорошо еще если через пару дней заговорит, время есть, – произнес Валера после краткого раздумья.

– Да, но я убедительно попросил остальных работников не молчать о произошедшем.

– Ты пьяный, что ли, был? – только и смог поинтересоваться Валера.

– Я не пью, – отрицательно покачал я головой. – Случайно получилось, потом объясню.

– Удивительный ты человек, – только и нашелся что сказать Валера. – Помнишь, как его зовут?

– Адольф его зовут, фамилия Иванов. Больница нужна, в которую он уехал?

– Разберусь, дальше полярного круга не увезут. Пять минут, жди, – быстро произнес Валера, отключаясь.

– Моисей Яковлевич, – обернулся я к юристу, – вы все слышали. Прошу, рассчитайте возможные варианты действий.