Северное Сияние. Том 1 - [51]

Сверкнула яркая вспышка, взвихрилось вверх, освещая весь зал, яркое пламя, но тут желтые глаза огромной черной пантеры оказались совсем рядом, и вдруг перед взором Татьяны Николаевны стало темно.

Глава 12

Чужие голоса пробивались будто сквозь вату, глухо доносясь словно издалека.

– Валера, ты идиот?

– Так этот мне сказал ее убрать!

– Кто этот?

– Ну этот, Василий, мать его, Иванович!

– И ты ее наглухо уработал!

– Да жива она, не переживай!

– Она улетела метров на сто!

– Ой все, не усложняй.

– Валера!

– Да какие сто, метров десять пролетела, говорю же, не усло…

– Она не одаренная, Валера!

– Как не одаренная?

– Вот так! Думай теперь, как будешь объяснять здесь труп Зориной с твоими когтями на хлеборезке!

Возвращавшиеся ощущения тела никак, кроме как погаными, не назовешь. Еще и во рту сушило так, словно я пил неделю и проснулся после суток беспамятства.

– Да она и умом не одаренная, если решила сюда припереться в такой момент!

– Ohh holy fucking shit… – в гомон голосов вклинилось узнаваемое стенание Ндабанинги. Словно он тоже пил и гулял вместе со мной неделю и тоже очнулся после долгого коматозного беспамятства. Вот только я в беспамятстве не был и все прекрасно помнил. Вообще все, что произошло со мной после того момента, как опустил вниз кукри, раскалывая череп демоническому лорду-повелителю.

Сморщившись, я едва слышно зашипел. Не от боли, а от давным-давно забытого чувства, которое можно уместить в одну фразу: «Ну и пусть утром стыдно, зато вчера было весело».

Уровень моей ангел-хранительницы намного превосходил мой, и, забрав всю оставшуюся от убитой инферналом баньши энергию, я немного погорячился. Вернее, совсем не немного – на все деньги погорячился. Так, что вспоминать даже не хочется продемонстрированный сеанс удали молодецкой и силушки богатырской.

Песню ведь еще эту дурацкую пел про Валеру, совмещая с выкриками выгравированных в граните российского футбола мемов «Валера, верим» и «Фалькао к нам не поедет, епть».

Вот что значит потерянный контроль. Один неосторожный поступок, и можно поломать вообще все. Конечно, не как Джон, которого больше никто и никогда не назовет строителем или кузнецом, но все равно я прошел по очень тонкому льду.

– Ааа… – не в силах справиться с «похмельным» стыдом, преобладающим над саднящей жжением болью и мучительным измождением, просипел я.

Только раздающийся рядом голос Эльвиры заставил удержаться от более крепких комментариев. Хотя по тому, как сибирская царевна сейчас отчитывала персидского принца, становилось понятно, что крепким словцом ее не удивишь.

Попытавшись подняться, я наткнулся на преграду. Расположившийся рядом… еще недавно Максимилиан Иванович, который сейчас неожиданно стал Василием Ивановичем, мягко положил ладонь мне на плечо.

Столкнувшись с демоном глазами, я увидел, как он отрицательно покачал головой. И показал взглядом, что шевелиться мне сейчас не стоит. Но хотелось – тело изнутри жгло, в груди наливалась муторная тяжесть.

Кроме саднящей боли от ожогов, все тело было словно утыкано ледяными шипами – невесть как появившаяся рядом Анастасия, задерживая распространение демонического пламени, ставила ледяную блокаду столь же деликатно, как и совсем недавно в Питере. Так, что от ее лечения я мог замерзнуть навсегда с таким же успехом, как и исчезнуть во вспышке пламени.

Но демоническое пламя, спасибо ей большое, княжна задержала – как раз к тому моменту, как пришел в себя Василий демон Иванович и, вскрыв мне грудь, просто слил излишек бушующего пламени.

По мере того как я постепенно приходил в себя, слушая пререкания Эльвиры и Валеры, все сильнее накатывал страх от того, какую глупость только что совершил. У меня появилось вполне четкое осознание, что в обычном своем состоянии с лордом-повелителем я бы не справился – просто не по зубам мне столь сильный демон.

Да, после того как я забрал энергию погибшей баньши, это еще было вполне выполнимой задачей. Если бы не одно но – та самая молодецкая удаль, которая просилась наружу. И умирающий лорд-повелитель, когда услышал мои пренебрежительные комментарии про убитого Рагнароса, взъярился.

Хищник, загнанный в угол, опаснее всего – тем более лорд-повелитель знал, что умрет, без вариантов. Но я же не просто нанес последний удар, а сделал это с пафосным пренебрежением. Что пятнадцать лет, что тридцать пять – для демона, прожившего сотни лет, разница в возрасте непринципиальна, а срок ничтожный. А тут еще решивший прикончить его юнец собирается это сделать с пафосом «дядь, подержи мое пиво». На месте инфернала я бы и сам возмутился, постаравшись умереть вместе с этим наглецом. К счастью, ему это не удалось – а момент бодания душ мне не захочется вспомнить никогда. Слишком уж близко к краю я прошел.

– Да жива она, жива… – прокричал между тем Валера из дальнего конца зала. – Вроде как целая даже…

Скосив глаза, я увидел, что он стоит на трибуне между скамей. Совсем рядом с ним были видны две босые ноги. Татьяна Николаевна – узнал я ее ножки. И вспомнил, что, когда мы выходили с ней из ее дома, она все же была обута. Это ее Валера так приложил, что у нее в полете туфли соскочили? Вот отморозок.