Северное Сияние. Том 1 - [30]

– Мы вшестером оказались на равноудаленных друг от друга ложах, по краям арены. Профессор фон Колер – в центре, в яме для поединков.

– Он умер до того, как вы переместились?

– Нет, уже в другом мире, – вспомнил я, как профессор еще кричал на красном песке другого мира, когда Тьма пожирала его тело.

Сэр Уильям Джон кивнул. Выражение лица у него при этом стало такое, что очень и очень мне не понравилось. Но ничего переспрашивать я пока не стал, продолжив рассказ.

– На арене был старший демон и некоторое количество низших тварей. Пятеро из моей команды оказались в закрытых вершинах гексаграммы. Я в открытой. Сразу после перемещения мне пришлось сбежать, и…

Вновь сэр Уильям Джон хлопнул ладонью по столу.

– Четко и подробно, сколько и кого видел на арене и в крепости, – проскрипел хоббит.

Если честно, то сэр Уильям Джон уже вызывал у меня стойкую неприязнь. Легенда легендой, то это не отменяло того факта, что он оказался довольно пренеприятным типом. Впрочем, то, что хоббит начинал меня подбешивать своим снобским видом и показательным язвительным пренебрежением, к делу отношения не имело, эмоции я контролировал. Тем более что просьба описать подробно, кого я увидел на арене, была вполне уместна.

– В центре арены, в яме площадки для поединков, где появился профессор фон Колер, находился гуманоидный демон. Ростом выше двух метров, красноватая кожа с коричневыми пигментными пятнами, отсутствие растительности на лице и теле. Оранжевые, заполненные демоническим пламенем глаза, за спиной среднего размера перепончатые крылья.

Сэр Уильям Джон после моих слов переглянулся с Самантой. Причем в его взгляде четко читалось пренебрежение.

– Инфернал, – произнесла принцесса и пояснила в ответ на мой недоуменный взгляд. – Демон, описанный тобой, – это инфернал. Они оперируют Огнем, не демоническим пламенем.

– Этому инферналу, видимо, никто не рассказал, что ему положено оперировать Огнем, – пожал я плечами и добавил: – Потому что в глазах у него точно горело демоническое пламя, а не Огонь.

– Много ты видел демонического пламени, – хмыкнул хоббит.

– Я прошел инициацию в огненной стихии, – позволил я себе чуть покровительственного тона, – уж демоническое пламя от стихийного огня отличу.

– Bullshit, – произнес краснолицый профессор, что можно было перевести как «херня, не верю».

– Конечно херня! – сдержаться мне не удалось. – Я ведь подписался на перспективу государственной измены только ради того, чтобы навешать вам лапши на уши и произвести впечатление на прекрасную леди, – скопировав его язвительный тон, уже более спокойно произнес я.

– Все ошибаются. Продолжай, – негромко произнес сэр Уильям, глядя на меня с прищуром из-под кустистых бровей. Словно говоря, что он меня насквозь видит и ни капельки не верит. Спорить я не стал и продолжил рассказ.

– У ложи, где я оказался, находилась стая низших тварей – похожих на адских гончих, только без Тьмы…

– Гиены, – подсказала Саманта.

А ведь действительно, как гиены – поразился я тому, как в момент знакомства угадал с их названием.

– Стая гиен, штук двадцать. Кроме этого, рядом со мной находилось четверо мутантов с костяными гребнями на руках.

– Бурбоны, – подсказала принцесса.

– Как? – переспросил я.

– Barebones, – отчетливо произнесла Саманта.

Bare – голый, bone – кость. Вот только слово «barebone» принцесса в первый раз произносила по-другому, как «Бурбон» – созвучно с французской королевской фамилией. Типичный английский юмор – британцы часто так делают, не принимая никаких претензий и смеясь наедине сами с собой.

Я, рожденный в СССР под русскими осинами, каким-то неведомым образом унаследовал идеальный французский выговор и такое же идеальное понимание английского юмора. Правда, очень долго об этом просто не знал – и расстраивался, когда мои шутки казались смешными только мне и никому другому (а островных англосаксов рядом не было). Вот как глобализация пошагала по миру, через много прожитых лет я узнал, что у меня в наличии, оказывается, есть черта, присущая настоящему британцу.

Еще надо будет потом узнать, как костяных тварей официально называют. Могу ведь попасть в неудобную ситуацию, обидев кого-либо: может, назвать мутанта бурбоном в присутствии франкофона так же неуместно, как и употребление слова «лягушатник».

– Рядом со мной оказалось четверо бурбонов. Они неожиданно умерли, а гончие, к счастью, отвлеклись, поэтому я смог покинуть арену.

– Инфернал тебя не заметил? – поинтересовалась Саманта.

– Он же был занят слепком Макса, – язвительно буркнул сэр Уильям Джон.

– Нет, – посмотрел я в глаза хоббита, одновременно пытаясь переварить смысл услышанной фразы. – Инфернал меня сразу заметил и кинул четыре копья, сотканных из демонического пламени. Первые два практически одновременно, с двух рук. По мне чувствительно попало пару раз, так что я уж смог разобраться, Пламя это или Огонь, – скопировав язвительно-поучительные интонации хоббита, ответил я.

Саманта с сэром профессором вновь переглянулись. Когда сэр Уильям Джон повернулся ко мне, в глазах его сквозило крайнее недоверие. Но комментировать он не стал, взглядом попросив продолжать.