Северное Сияние. Том 1 - [148]

Глубоко вздохнув, стараясь отпустить всю эту ситуацию, я совершенно неожиданно ощутил невероятный прилив эмоций. Довольно странное чувство, очень близкое к моему привычному «сделал гадость, весь день на сердце радость».

Первый раз испытал подобное лет в пятнадцать, то есть примерно в таком же возрасте в своей прошлой жизни. Я тогда шел по улице в центре города, а мне навстречу двигалась удивительной красоты длинноногая девушка модельной внешности. Как будто только с обложки журнала и соответствующим образом одетая. Я подобных ухоженных красавиц до этого момента видел только в телевизоре и невольно замер на месте, оглядев ее с головы до ног, – слишком уж она невероятно выглядела для серого осеннего Петербурга. Дева мое внимание заметила и весьма громко фыркнула, причем с нескрываемым презрением. Мне тогда стало очень обидно, без шуток.

Причем красавица не только презрительно фыркнула, но и с гримаской отвращения к пялящейся на нее черни возвела очи к небу. Наверное, именно потому она, едва пройдя мимо меня, попала длинной шпилькой в трещину в асфальте и после размашистого падения поцеловала землю с таким звуком, какой можно создать, ударив мокрой селедкой по столешнице.

В тот момент я испытал нечто похожее на смесь удовлетворения, веселья и стыда – потому что смеяться над чужой неудачей по-человечески неправильно. Мне было стыдно, но все равно – когда стало ясно, что презрительная красавица жива и почти здорова, я отвернулся и посмеивался, не в силах с собой справиться.

Вот и сейчас отголосок того чувства ко мне вернулся. Потому что греческий наследник сейчас источал чистую, незамутненную радость наслаждения жизнью, которую я ему сейчас буду вынужден сломать. В этом у меня появилась буквально железобетонная, даже дьявольская уверенность.

– На все, – негромко произнес я, жестом оттолкнув к центру стола все свои оставшиеся фишки.

Крупье-неасапиант моментально выверенным жестом собрал раскатившиеся фишки в ровные кучки, выставляя в центр стола. Барятинский и Леонид посмотрели на меня с долей удивления – потому что на свои карты я даже не глянул.

– Турнир проводим именем Фортуны. И, видимо, мне пора заканчивать, раз она повернулась ко мне… не совсем лицом, – улыбнулся я.

– Принимаю, – одобрительно хлопнул ладонью по столу Барятинский и со своей вечной улыбкой двинул вперед три столбца фишек на триста тысяч франков – в размер моей ставки.

– Повышаю, – произнес Леонид, двигая вперед фишек на полмиллиона.

Барятинский долго думал, после чего пошел ва-банк. Грек принял, и они открылись. На то, как крупье выкладывал карты, я даже не смотрел, разглядывая реакцию зрителей. По которой понял, что не проиграл.

Барятинский звучно и беззлобно чертыхнулся, поднимаясь из-за стола. Покачав головой, он залпом допил коктейль из бокала.

– Гарсон! – жестом обратил он на себя внимание официанта. – Еще один «инопланетный гость», будь добр!

Пока появившаяся из толпы Клаудия своим неприятным мне голосом объявляла о небольшом перерыве перед финальной стадией турнира, я прихлебывал свой коктейль маленькими глотками. Делал это оглядывая зал со скучающим видом из-под полузакрытых глаз.

– Господин Артур? – слишком уж жизнерадостная Клаудия подошла совсем близко ко мне, отвлекая от созерцания нарядов девушек-зрительниц.

«Ближе», – взглядом сказал я Клаудии, поманив пальцами. «Еще ближе», – еще раз пошевелил рукой я, и через секунду она наклонилась ко мне почти вплотную, так что я четко услышал чмокающий звук ее облегающего платья, в которое она была затянута.

– Если еще раз ко мне обратишься, я тебе лицо обглодаю, – доверительно сообщил я Клаудии на ухо. – Пошла вон.

Искусственная женщина вздрогнула и отпрянула. При этом я впервые сейчас довольно явно прочувствовал ее эмоции. Или, черт возьми, это все же не штамп? Но уже без разницы – впечатления от участия в смертельном матче в Высоком Граде до сих пор настолько сильны, что присутствие рядом этого визгливого тела вызывает у меня буквально ощутимое кожей отвращение.

Черт, мне надо было меньше пить. Доза, которая в прошлой жизни была бы для меня просто для запаха, здесь уже дает о себе знать – почувствовал я, что уже не совсем трезв.

Небольшой перерыв между тем кончился, и крупье раскидал карты по столу. И едва он забрал у Леонида сто пятьдесят тысяч, а у меня семьдесят пять – именно столько сейчас был размер большого и малого блайнда, я вновь двинул все свои фишки вперед, даже не глянув на карты.

– На все.

Греческий наследник чуть приподнял краешки своих карт. Некоторое время Леонид думал, бросая быстрые взгляды то на карты, то на фишки в банке, то на меня.

Леонид явно намеревался долго думать, поэтому я поднялся из-за стола.

– Я в туалет, – шепнул я на ухо наблюдающему за игрой инспектору.

Горящие неоном глаза посмотрели на меня безо всякого выражения.

– Он вообще где? – также шепотом поинтересовался я у неасапианта. Почему-то кажется, что я сумел его удивить.

– Вторая дверь, слева, – показал мне остающийся бесстрастным инспектор.

– Thank you, bro, – похлопал я его по плечу, проталкиваясь через толпу и сбегая по ступенькам помоста.