Северное сияние - [52]

Как-то ранним солнечным утром они сидели на лодке старика. Лира, как всегда, вертела в руках веритометр.

— Как вы думаете, Фардер Корам, песочные часы — это что? Стрелка все время на них застывает.

— А ты присмотрись повнимательнее. Что там такое на самом верху?

Лира прищурилась:

— Ой, череп!

— И что же, по-твоему, это может означать?

— Может… смерть?

— Верно. Вот и получается, что песочные часы могут означать «смерть». Если мне память не изменяет, это второе значение символа. А первое, разумеется, время.

— А знаете, что я заметила? Стрелка прошла полный круг, потом снова начала двигаться и остановилась на песочных часах. Вы же сами сказали, что «смерть» — второе значение. Получается, что каждый оборот — это… значение?

— Возможно, детка. А о чем ты спросила веритометр?

— Ну, я просто… — До Лиры вдруг дошло, что она и в самом деле хотела задать вопрос. — Я взяла и установила три короткие стрелки на картинки… В общем, я все время думала, как там разведчики и господин де Ройтер. Вот я и выбрала змею, тигель и улей, а на самом деле хотела узнать, как у них дела…

— Но почему именно эти три символа?

— Ну, — замялась Лира, — мне показалось, что змея — это хитрость. Тигель — он же у алхимиков, значит, это «знание», ну, вроде как свинец в золото переплавлять. А ведь это очень трудно! Поэтому улей, то есть «трудная работа», пчелы целыми днями вон как стараются. Вот и получается: хитростью и тяжким трудом люди добывают знания, этим, наверное, и занимаются разведчики, да? Вот я поставила стрелки на эти три картинки, а вопрос… Ну, я даже не знаю, наверное, я его мысленно задала, просто подумала, как там господин де Ройтер, а стрелка показала «смерть». Странно, да? Как вы считаете, эта штука, она работает?

— Работать-то она работает. Другое дело, как мы ее читаем. Это ведь целое искусство. И я не удивлюсь, если…

Фардер Корам не договорил, потому что в дверь каюты кто-то забарабанил. На пороге стоял молодой парень:

— Простите, что беспокою, Фардер Корам, только… беда у нас. Якоб Гюйсманс вернулся. Ранен он.

— Якоб Гюйсманс? — быстро переспросил старец. — Один из людей Бенджамена де Ройтера? Что с ним?

— Он не говорит. Только быстрее бы надо. Чует мое сердце, недолго ему осталось. Крови много потерял.

Лира испуганно посмотрела на встревоженного старца. Какое-то мгновение оба не могли вымолвить ни слова. Но в следующую минуту Фардер Корам, отчаянно налегая на костыли, уже хромал к лодке. За ним грациозно выступала Софона. Лира торопилась сзади, сердце ее бешено стучало.

Молодой цаган привел их к причалу, где уже стояла заплаканная женщина в красном байковом переднике. Она исподлобья посмотрела на Лиру, но Фардер Корам, заметив это, предупреждающе поднял руку:

— Девочка пойдет со мной, хозяйка. Она должна услышать, что нам скажет Якоб.

Женщина пропустила их внутрь каюты. Ее альм-бурундук притаился на настенных ходиках. На койке, укрытый лоскутным одеялом, лежал бледный до синевы человек. По холодеющему лицу его катился липкий пот, глаза словно бы подернулись пленкой.

— Я за лекарем послала, — всхлипнула женщина. — Вы уж, пожалуйста, не тревожьте его зря-то. Он ведь мучается, так мучается. Петер Хокер его на своей лодке привез только что.

— Где он?

— Чалится, наверное. Велел за вами послать.

— Хорошо, спасибо. Якоб, ты слышишь меня, Якоб? — тревожно спросил Фардер Корам.

Веки Якоба дрогнули, он с усилием скосил глаза и посмотрел на старца, сидящего напротив.

— А… Фардер Корам… здравствуйте… — выдохнул он чуть слышно.

Лира посмотрела на его альма: ласка, обычно такая верткая и живая, неподвижно лежала на подушке. Глаза ее, как у Якоба, были подернуты пленкой.

— Что случилось? — наклонился к раненому Фардер Корам.

— Бенджамен… погиб, — с усилием проговорил Якоб. — А Герарда… схватили Герарда.

Голос умирающего хрипел, из губ его со свистом вырывалось дыхание. Он скосил глаза на альма-ласку, та с усилием подняла голову и лизнула Якоба в щеку. Казалось, это придало раненому сил. Он снова заговорил:

— Мы… проникли… в Министерство теологии. Так Бенджамен решил. Мы до этого мертвяков взяли живьем… один нам сказал, что в министерстве этом штаб… штаб ихний. Дескать, все приказы оттуда… — Голова Якоба вновь бессильно запрокинулась.

— Значит, вы захватили нескольких мертвяков? — Фардер Корам не сводил с раненого глаз.

Якоб только кивнул и умоляюще посмотрел на альма-ласку. Обычно альм говорит только со своим человеком, но в редчайших случаях его голос могут услышать и другие люди. Ласка чуть приподнялась на подушке.

— В Клеркенвелле мы захватили в плен троих мертвяков, допросили их, узнали, на кого они работают, откуда приказы получают. Но они ничего про детей не сказали, сами не знают, куда их свозят. Куда-то севернее Лапландии.

Ласка замолчала. Она жадно хватала ртом воздух, видно было, как вздымаются ее ребра под тусклым бурым мехом.

— Один из них помянул это Министерство теологии и лорда Бореаля. Бен решил, что они с Герардом Хооком попробуют туда пробраться, а Францу Брокману и Тому Мендхему он велел про Бореаля разузнать.

— Что они выяснили?

— Неизвестно. Они не вернулись. Я не знаю, как так получалось, Фардер Корам, но враги все время были на ход впереди нас, словно бы ждали нашего следующего шага и были к нему готовы. В общем, получается, что не успели Франц с Томом подобраться к лорду Бореалю, как тут же и сгинули.