Северная война - [12]

Уставший от такой длинной речи Эрик сделал длинную паузу, собираясь с силами. Король был весьма слаб физически, и его постоянно мучили головные боли.

Кнут Хольмгерссон, Глава Регентского совета при короле, сидящий напротив монарха, сделал недовольное лицо и, воспользовавшись повисшей паузой, постарался набрать политических очков в вечной гонке за власть.

– Все мы знаем, как Его Величество ревностно отстаивает интересы нашей державы и… – Кнут, сделав постное и бесстрастное лицо, закатил глаза к закопчённому потолку… – И, в первую очередь, интересы своего личного трона.

Все, кому адресовалось это послание, зашептались на своих местах и закачали согласно головами.

– Ему, в силу сложившихся обстоятельств, – и Кнут печально развёл руки, – Не идти со своими славными войсками в битву, как это сделал только недавно его ближайший родственник, храбрейший король Дании Вальдемар II, да и другие князья, и монархи с противоположной Вальдемару, германской стороны. За всё на поле брани придётся платить кровью нам, верным подданным королевства. Готовы ли мы все выступить сейчас на войну с Русью? Ещё четырёх десятков лет не прошло с тех пор, как прошлись эти русские вместе с карелами по нашим прибрежным городам и землям. Не зря в их главном новгородском храме Софии стоят Сигтунские врата, вывезенные из разрушенной до последнего камня нашей старой столицы. А до нас тут ещё слухи доходят, что не слабей прежнего сейчас русская земля, и даже в том кровавом сражении при Борнхёведе принимало участие её войско, пробившись в германские земли и затем вернувшись к себе обратно. Тут надо много раз подумать, стоит ли нам так огульно бросаться в войну с таким сильным противником. Не лучше ли исподволь, руками тех же прикормленных тавастов, да с помощью малых сил втянуть Новгород в затяжную войну, ослабить все силы противоборствующих сторон, а уж потом и прибрать всё к своим рукам?

И многие головы на королевском совете закивали согласно головами.

Молчал Эрик, прекрасно понимая, что не время ставить на место этого выскочку, слишком пока слаб его шатающийся трон. И совсем уже притупил он свой взор, прикрыв рот платком, словно бы в кашле, когда главный регент нанёс ему последний, по-змеиному точно рассчитанный удар, ударив по самому слабому месту короля, по его семье.

– Все мы скорбим по той причине, что у короля пока нет законного наследника, чтобы передать ему затем всю высшую власть в стране, конечно же, с одобрения всеобщего тинга и, в первую очередь Высокого Совета, – и Кнут Хольмгерссон с обвёл взглядом всех собравшихся за огромным столом, – Тем печальнее, что до нас доходят слухи о якобы имевшей место быть хм…некой дружеской связи между герцогиней Мартой и тем вождём из новгородской дружины, что как раз и совершил столь дерзкий поход в германские земли, и где, сказывают, добыл для себя и своего войска великую славу. Ещё и получив к тому же титул Барона Любекского. А Любек это, на минуточку, господа, один из тех двух городов, что его войско взяло приступом, причём попутно, идя на своё главное поле брани морем. Всё это, конечно, очень неприятно и было бы хорошо, если бы Его Величество решил бы сам все те возникшие неприятные вопросы в своей личной семье.

И Глава Регентского Совета с масляной улыбкой воззрился на монарха.

В зале всё стихло, и только было слышно, как потрескивают дрова в огромных каминах по бокам, да шипят выгорающей смолой факела.

Крыть тут было нечем, и, совладав с волнением, Эрик, подняв глаза, прошепелявил:

– В своей семье я всё улажу сам. По восточным делам пусть всё идет так, как вы и задумали. На этом сегодняшний совет предлагаю закрыть.

Свой сегодняшний бой, в своём же личном дворце король проиграл «в сухую», и он словно физически почувствовал всю эту шаткость и слабость своего трона, и не последней в этом была заслуга его родной любимой сестры. Король шёл по тёмным переходам вглубь дворца, туда, где жили его самые близкие в этом мире люди, единственные, кому он мог доверять и кто любил его таким, какой он был: хромым, шепелявым и уродливым человеком.

– Подождите за дверью, – кивнул он двум своим телохранителям и, шагнув в комнату, поплотнее прикрыл за собой дверь:

– Добрый вечер, сестра, у тебя тут как всегда чисто и уютно.

Поднявшаяся со скамьи высокая и белокурая девушка что-то перед этим вышивающая, отложила платок в сторону и вежливо поклонилась королю.

– Я рада, что тебе у меня нравится, брат, только ты в последнее время почти совсем не заходишь к своим сёстрам Марте и Ингеборге. Я-то всегда могу найти, чем себя занять, а вот младшей совсем непросто сидеть в этих мрачных стенах после такого интересного летнего путешествия, – и тёплые воспоминания осветили мягкой улыбкой лицо Марты.

Глаза Эрика же оставались сухими и бесстрастными.

– Давай присядем и поговорим по душам. Я как раз хотел обсудить это ваше последнее путешествие на Готланд и ещё дальше в Голштинию, и как вы его там все вместе провели.

У Марты буквально опустились руки, и она тихонько присела на скамейку.

– Что ты хотел бы от меня услышать, Эрик?

Король искренне любил свою сестру, пожалуй, что это был единственный человек в этом мире, кто принимал его таким, какой он был, не обращая внимания на все его физические недостатки. Марта была именно той, кто относился к нему с нежностью и любовью. Но всё же он был монарх, и на его плечах висела ответственность перед всем родом Эриков и перед всей верховной властью королевства.