Северная роза - [82]

Чего никак нельзя было сказать о Троянде…

Бог знает, может быть, чертовка Джилья и заколдовала Аретино, но Григорий наверняка заколдовал Троянду. Заколдовал, приворожил, свел с ума! Она часы проводила, сидя у окна и вглядываясь в синие дали лагуны, пытаясь где-то там высмотреть корабль, названия которого она даже не знала, не успела узнать… зато успела оставить там свое сердце. Она не замечала ревнивых взглядов и колкостей аретинок, которые в штыки восприняли ее возвращение. Не отличала одно от другого среди двух или трех десятков платьев, которых тотчас же накупил ей щедрый Пьетро; не видела, что ест, что пьет, где спит. Сердце ее ломило сладостно-мучительные воспоминания, а тело… тело просто горело от неутоленной страсти, которую разбудил в нем Григорий, и никому другому не погасить этого костра! Не раз она была готова сбежать из дворца и на первой попавшейся гондоле отыскать его корабль. Удерживало лишь то, что она не только не знала названия, но даже не представляла, где он стоит, не говоря уже о его внешнем виде. А стоило представить, как разозлится, встретившись с нею, Григорий… Для него она – лишь средство подобраться поближе к Аретино, и стоит ему допустить, что тот может приревновать Троянду и отказаться от посредничества, – да он же собственноручно отвезет ее в палаццо на Canal Grande! Откуда ему знать, что она так же нужна Пьетро, как и он ей!

Она пыталась разозлиться на Григория, но почему-то злилась только на себя. И от этих мыслей до того не хотелось жить, что Троянда завороженным взором вперялась в темно-зеленую бездонную глубь канала, мечтая о тишине и покое. Но кончать с собой в третий раз – это уж просто фарс какой-то! И… и вдобавок ей так хотелось увидеть Григория!

И вот наконец этот день настал.

Троянда часа два с самого раннего утра наряжалась, не в силах выбрать лучшего среди лучших своих нарядов, пока в ее гардеробную не вошел Аретино и не спросил, что это она делает.

– Ну ты же не хочешь, чтобы я выглядела перед знаменитым Барбаруссой как девчонка-оборванка! – раздраженно выпалила она. – Одеваюсь, что же еще я могу делать!

– Если ты хочешь произвести неотразимое впечатление на Хайреддина, тебе лучше раздеться, – хмыкнул Аретино. – Этот ренегат без ума от белокожих женщин. Ну а если серьезно: можешь надеть что угодно, потому что у Барбаруссы не будет возможности оценить твои старания.

– То есть как? Он что, не едет? Встреча не состоится?! – в ужасе возопила Троянда, у которой обморочно подкосились ноги, стоило только представить, что она не встретится с Григорием.

– Молчи, молчи! – замахал руками Аретино. – Тише! Он уже приехал, он уже здесь. И встреча, конечно, состоится. Но даже и думать забудь появиться там!

– Это еще почему? – грозно свела брови Троянда. – Да когда мне еще представится случай повидать великого Барбаруссу?!

– Надеюсь, никогда, – сказал, как отрезал, Аретино. – Большое дело, подумаешь – рыжий турок! И не закатывай истерик! – категорично выставил он ладонь, увидев, что глаза Троянды налились слезами. – Я же о тебе беспокоюсь. Ты слишком уж красива! Я совсем не хочу, чтобы Хайреддин пленился тобой, а потом Венеция снова подверглась разграблению.

– Венеция?! Из-за меня?! – фыркнула Троянда. – Целый город – из-за одной женщины?!

– Представь себе, – очень серьезно произнес Аретино. – Ты никогда не слышала, что он учинил ради Юлии Гонзаго? Это была молодая вдова, графиня Фонди, слава о красоте которой разнеслась по всей Италии. Ходили слухи, что стихи в ее честь слагали двести восемьдесят поэтов! Конечно, при слухах об этой красавице сердце Барбаруссы разгорелось, однако он сохранил присутствие духа, потому что был хорошим политиком. Эту жемчужину он решил добыть не для себя, а для своего государя: ведь Сулейман I гордился своим гаремом. Итак, вперед, на Фонди, где живет графиня! Суда пристали к берегу ночью, и янычары Барбаруссы бросились к замку. Слишком поздно! Успели дать тревогу, и графиня в одной ночной рубашке ускакала верхом в сопровождении слуги. Барбарусса, разъяренный вестью об исчезновении красавицы, решил наказать Фонди и отдал город воинам на четыре часа. По истечении этого времени в городе остались одни трупы, а корабли Барбаруссы осели под тяжестью награбленного… Поняла теперь, почему я не хочу показывать тебя Хайреддину?

– Ты мне льстишь! – криво улыбнулась Троянда.

– Вовсе нет, моя несравненная северная роза! – С этими словами Аретино поцеловал ей руку и вышел, еще раз строго-настрого приказав носа не высовывать из своих комнат и подальше спрятать все эти роскошные платья.

Яростно отерев слезы, Троянда так и сделала. Собрав платья в тяжелую охапку, она с ненавистью швырнула их в угол и достала из сундука совсем другую одежду: ее она не надевала уже две недели, после того как, выстирав и почистив, сложила в этот сундук. Та самая голубая юбка с алыми цветами, и высокий бархатный корсаж, и белая рубашонка с широкими кружевными рукавами, и тонкий платок, кокетливо стянувший бедра. Все, что осталось ей на память… Конечно, она постарается не попадаться на глаза страшному Барбаруссе, однако увидеть Григория ей не помешает никакая сила! А если повезет и они невзначай столкнутся в каком-нибудь узком переходе, он увидит на Троянде этот наряд и, может быть, поймет… О том, что должен понять Григорий, лучше было не думать, не терзать себя. Не для нее он! Не для нее! Но хоть увидеть в последний раз… хоть увидеть!