Северная Африка в IV—V веках - [53]

.

Преследование христиан при Диоклетиане лишь обострило внутренние противоречия, которые давно уже созревали в недрах христианских общин Северной Африки. В начале III в.— в период деятельности Тертуллиана — адептами христианства были в основном малоимущие люди, представители трудящихся слоев [376], среди которых господствовала ригористическая идеология отречения от мирских благ, противопоставления христианской «общины изб-{156}ранных» всему остальному миру. Этой идеологии соответствовала и та непримиримость, с которой христиане тех времен относились к любому компромиссу с «этим миром», с олицетворявшей его светской властью. «Не может одна душа служить двоим,— писал Тертуллиан,— богу и цезарю» [377].

Уже к середине III в. и социальный состав христианских общин, и их организация значительно изменились. Среди христиан появилось много выходцев из зажиточных слоев городского населения. Именно богатые люди, как на это прямо указывает Киприан, боясь конфискаций, наиболее легко отступались от своей веры в период гонений [378]. Исчезло былое равенство членов общины, церковная организация приобрела иерархический характер. Киприан в своих произведениях отстаивает теорию высшего авторитета епископской власти для верующих. Благодаря пополнению клира за счет новообращенных представителей муниципальной интеллигенции и укреплению материального положения церкви, епископы и клирики нередко сами оказывались богатыми людьми [379] и имели, таким образом, гораздо больше общего с христианами-куриалами, чем со скромными ремесленниками или рабами, которые стойко противились гонениям [380]. Вполне понятна поэтому та примиренческая позиция по отношению к «падшим», т. е. изменившим своей вере, христианам, которую заняло большинство африканского клира во главе с Киприаном после гонений Деция. Но эта позиция не нашла поддержки в демократических слоях христианских общин. Последователи Новациана, выступавшего за непримиримое отношение к «падшим», захватили несколько епископств и на некоторое время значительно подорвали авторитет Киприана в Карфагене [381].

Таким образом, социальная и связанная с ней идеологическая эволюция христианства неизбежно приводила к {157} росту противоречий между различными группами верующих. Если Киприан, порывая с традицией Тертуллиана, заявлял, что ради единства церкви следует терпеть в ее лоне недостойных прелатов и что праведные будут отделены от неправедных самим богом в должное время [382], то среди рядовых верующих было распространено убеждение в необходимости «чистоты» церкви, «избранности» и праведности ее членов. В течение второй половины III в. христианство глубоко проникало в среду эксплуатируемых классов сельского населения. Эти новые адепты, которых привлекала в христианстве прежде всего его враждебность римскому миру и официальной идеологии, его демократическая фразеология, могли только усилить позиции противников отхода от первоначальных ригористических принципов и компромисса со светской властью. Гонения Диоклетиана обнажили всю глубину этих противоречий. Если во время предшествующих гонений Киприану удалось довольно быстро одержать победу над новацианами, то в начале IV в. сопротивление епископам-«предателям» приняло гораздо более стойкий и последовательный характер. В то же время более явно и резко обнаружился разрыв верхушки клира с традициями раннего демократического христианства. Так, карфагенский диакон Цецилиан выступил во время гонений против мученичества — этой традиционной для африканских христиан формы борьбы с «силами зла», символизировавшей духовное превосходство «праведных» над «неправедными». Цецилиан препятствовал доставке пищи христианам, заключенным в карфагенской тюрьме, осуждал поклонение мощам погибших мучеников [383]. В дальнейшем некоторые представители карфагенского духовенства приняли активное участие в политической борьбе, развернувшейся в Африке после отречения Диоклетиана. Один из священников выступил как прямой агент тех кругов африканского общества, которые поддерживали викария Домиция Александра; он опубликовал памфлет, направленный против Максенция. Этого священника поддержал карфагенский епископ Мензурий [384]. Та-{158}кого рода деятельность была, конечно, весьма далека о провозглашенного ранними христианскими идеологами неучастия в делах греховного мира.

В 311 г. в Карфагене был созван собор для избрания преемника недавно умершему Мензурию. В результате интриг различных претендентов на епископскую кафедру собор начал заседать до прибытия епископов из Нумидии. Без участия представителей нумидийского духовенства был избран новый карфагенский епископ — Цецилиан. Обойденные нумидийские епископы впоследствии организовали в Карфагене собственный собор, отказавшийся признать Цецилиана епископом и избравший карфагенским епископом Майорина. Часть местных церквей признала Майорина законным епископом, в результате чего африканская церковь оказалась расколотой на две самостоятельных церковных организации, во главе каждой из которых стоял собственный карфагенский примас [385].

Некоторые исследователи, объясняя происхождение раскола, придают большое значение соперничеству между карфагенской и нумидийской церквами