Север против Юга - [72]
Как и во всех городах, палимых отвесными лучами тропического солнца, улицы в Сент-Огастине узкие. Морской ветерок, освежающий по утрам и вечерам эти улицы, способствует необычайной мягкости климата, так что Сент-Огастин в Соединенных Штатах — то же, что Ницца или Ментона во Франции, под благодатным небом Прованса.
Городское население сосредоточено главным образом в кварталах, прилегающих к гавани, а предместья с их разбросанными кое-где хижинами, крытыми пальмовыми листьями, с их жалкими лачугами были бы совершенно пустынны, если бы не бродящие там без всякого присмотра собаки, свиньи и коровы.
Центральные кварталы Сент-Огастина по виду очень напоминают испанские города. На окнах — крепкие решетки, в каждом доме неизменный «patio» — внутренний дворик, окруженный легкой колоннадой, причудливые крыши и балконы, подобно алтарям, богато украшенные лепным орнаментом. По воскресеньям и в праздники обитатели этих домов пестрой толпой высыпают на улицу. Тут можно встретить креолок, негритянок, мулаток, индианок смешанной крови, негров и негритят, английских леди и джентльменов, католических священников и монахов. Почти все они дымят сигаретами и не выпускают их изо рта, даже направляясь в храм Страстей Господних — приходскую церковь Сент-Огастина, колокола которой трезвонят почти непрерывно с середины XVII века.
Следует упомянуть также и о рынках, заваленных овощами, рыбой, птицей, бараниной, свининой, — живность режут hic et nunc [5] по требованию покупателей, — рисом, яйцами, вареными бананами, «frijoles», которые представляют разновидность мелких вареных бобов, и, наконец, всевозможными тропическими плодами: ананасами, финиками, маслинами, гранатами, апельсинами, персиками, фигами, гуайявами. Причем все это стоит так дешево, что жизнь в этой части Флориды легка и приятна.
Что же касается чистоты улиц, то забота о ней возложена не на специальный персонал, а на стаи грифов, убивать которых воспрещается законом под угрозой крупного штрафа. Птицы пожирают решительно все, даже змей, которых все же остается еще слишком много, несмотря на прожорливость пернатых хищников.
Дома Сент-Огастина утопают в зелени. В просветах на перекрестках улиц взорам неожиданно открываются купы деревьев; кроны их возвышаются над крышами домов, и оттуда доносится неумолчный гомон диких попугаев. Больше всего здесь высоких пальм, листья которых колышутся при легком ветерке, точно веера испанских красавиц или индийские опахала. То тут, то там виднеются дубы, увитые лианами и глициниями, или группы гигантских кактусов, образующих непроходимую заросль. Этот веселый, радующий глаз пейзаж был бы еще пленительнее, если бы грифы добросовестней несли свою службу. Но, увы! они решительно уступают машинам для уборки улиц.
Промышленность в Сент-Огастине не слишком развита. Там только и есть что две паровые лесопильни, сигарная фабрика да скипидарный завод. Торговля развита несколько больше: Сент-Огастин ввозит или вывозит патоку, зерно, хлопок, индиго, древесную смолу, строительный лес, рыбу, соль. В гавани обычно много грузовых и пассажирских пароходов, курсирующих между Сент-Огастином и различными портами на побережье океана или Мексиканского залива.
В Сент-Огастине находится одна из шести судебных палат штата Флориды. Для защиты города от нападения с суши и моря служит единственный форт, — форт Марион, или Сен-Марк, сооруженный в XVII веке по кастильскому образцу. Вобан или Кормонтэнь, правда, не пришли бы от него в восторг, но зато он вызывает восхищение археологов и антикваров своими башнями, бастионами, равелинами и бойницами, старинными пушками и мортирами, которые гораздо опаснее для тех, кто из них стреляет, чем для тех, по ком ведется огонь.
Именно этот форт при приближении флотилии федералистов спешно был оставлен гарнизоном конфедератов, хотя всего лишь за несколько лет перед войной правительство приняло меры, чтобы сделать его более неприступным. По уходе милиции жители Сент-Огастина охотно сдали форт коммодору Дюпону, занявшему его без единого выстрела.
Начатое против Тексара судебное преследование вызвало во всем графстве большую сенсацию. Все усмотрели в нем последний акт борьбы между этим подозрительным субъектом и семейством Бербанков. Похищение ребенка и мулатки взволновало общественное мнение, настроенное сочувственно по отношению к владельцам Кэмдлес-Бея. В том, что виновником похищения был Тексар, никто не сомневался. Даже людям не причастным к делу было интересно узнать, как-то испанец теперь вывернется и понесет ли он, наконец, наказание за все преступления, в которых его давно уже обвиняют.
В Сент-Огастине с нетерпением ждали начала процесса. В город съезжались владельцы соседних плантаций. Они были непосредственно заинтересованы в исходе суда, ибо один из главных пунктов обвинения гласил: нападение на Кэмдлес-Бей и разграбление плантации. Банды конфедератов опустошили и некоторые другие плантации, и поэтому для многих важно было узнать, как федеральное правительство относится к тем случаям, когда под видом политической борьбы против Севера совершаются уголовные преступления.
