Север против Юга - [53]

Но Джилберту удалось сохранить хладнокровие, даже встретившись лицом к лицу с Тексаром, который имел наглость лично выступить в этом деле.

— Ваше имя Джилберт Бербанк, и вы — офицер федералистского флота? — обратился к подсудимому Тексар.

— Да.

— В настоящее время вы служите лейтенантом на одной из канонерок, состоящих под командою Стивенса?

— Да.

— Вы сын Джемса Бербанка, северянина, владельца плантации в Кэмдлес-Бее?

— Да.

— Признаетесь ли вы в том, что в ночь на десятое марта вы покинули флотилию, стоящую на якоре перед отмелью?

— Да.

— Признаетесь ли вы в том, что были схвачены когда пытались вернуться на канонерку вместе с одним из матросов этой канонерки?

— Да.

— Не объясните ли вы, с какой целью вы плыли по реке Сент-Джонс?

— На канонерку, на которой я служу старшим офицером, явился какой-то человек и сообщил мне, что плантация моего отца опустошена шайкой злоумышленников, что какие-то бандиты осадили Касл-Хаус. Мне, впрочем, незачем особенно распространяться перед председателем комитета, который меня судит, о том, кто является главным виновником совершенных злодейств.

— Я могу на это возразить Джилберту Бербанку, — сказал Тексар, — что его отец бросил вызов общественному мнению Флориды, освободив своих невольников, и что согласно изданному декрету с территории штата изгоняются все отпущенные невольники, и что постановление это должно было быть выполнено…

— Посредством грабежа, поджога и похищения моей сестры и ее кормилицы, причем последнее совершено лично Тексаром, — возразил Джилберт.

— Я отвечу на это обвинение, если предстану перед судом, — холодно проговорил испанец. — Джилберт Бербанк, не пытайтесь подтасовывать роли. Вы здесь обвиняемый, а не обвинитель.

— Да, в настоящую минуту я обвиняемый… — ответил молодой офицер, — но нашим канонеркам осталось только перебраться через отмель, и тогда…

Снова послышались крики и угрозы молодому лейтенанту, осмелившемуся так дерзко грозить южанам.

— Смерть ему! Смерть! — вопили со всех сторон.

Испанцу лишь с трудом удалось успокоить разъяренную толпу. Когда крики смолкли, он продолжал допрос.

— Не скажете ли вы нам, Джилберт Бербанк, зачем вы покинули прошлой ночью вашу канонерку?

— Я хотел повидаться с умирающей матерью.

— Вы признаетесь, стало быть, что высаживались в Кэмдлес-Бее?

— Мне незачем скрывать это.

— И единственной вашей целью было повидать вашу мать?

— Единственной.

— Мы имеем, однако, основание думать, — продолжал Тексар, — что у вас была также и другая цель.

— Какая же?

— Войти в сношения с вашим отцом Джемсом Бербанком, сторонником Севера, которого и так подозревают в том, что он поддерживает связь с федеральной армией.

— Вы прекрасно знаете, что это неправда, — с негодованием возразил Джилберт. — Я приезжал в Кэмдлес-Бей не в качестве офицера федеральной армии, а только как сын…

— Или шпион, — возразил Тексар.

Снова раздались яростные вопли.

— Смерть шпиону! Смерть ему! Смерть!..

Джилберт понял, что он погиб… Но еще более тяжким ударом была для него мысль, что вместе с ним погибнет и его отец.

— Да, — продолжал Тексар, — болезнь вашей матери была для вас всего лишь предлогом, а на самом же деле вы приезжали в Кэмдлес-Бей, чтобы выведать, насколько мы готовы к обороне Сент-Джонса, и сообщить об этом федералистам.

Джилберт встал.

— Я приезжал повидаться с умирающей матерью, — громко заговорил он, — и вам это хорошо известно. Никогда бы я не поверил, что в цивилизованном мире могут найтись судьи, способные поставить в вину солдату, что он приехал навестить больную мать, даже если она и находится на неприятельской территории. Пусть тот, кто осуждает мой поступок и сам бы поступил иначе, осмелится сказать мне это в лицо.

Только отравленные злобой ненавистники не могли оценить всей благородной прямоты этих слов. Но у толпы, собравшейся в зале суда, чистосердечие и благородство Джилберта сочувствия не вызвали. Слова юноши встречены были угрожающими криками, сменившимися потом рукоплесканиями по адресу Тексара, когда тот объявил, что вина Джемса Бербанка, принимавшего во время войны у себя в доме неприятельского офицера, ничуть не меньше, чем вина офицера.

Вот оно, наконец, это обещанное Тексаром доказательство, подтверждающее, что Джемс Бербанк состоит в преступных сношениях с северянами!

И комитет Джэксонвилла приговорил Джилберта Бербанка, лейтенанта федерального флота, к смертной казни, выделив в особое производство данные им на допросе показания, касающиеся его отца.

Приговоренного отвели в тюрьму под улюлюканье толпы, вопившей: «Смерть шпиону!»

В тот же вечер в Кэмдлес-Бей явился отряд джэксонвиллской милиции. Офицер, командовавший этим отрядом, спросил Джемса Бербанка.

Джемс Бербанк вышел к нему в сопровождении Кэррола и Стэннарда.

— Что вам от меня угодно? — спросил он.

— Прочтите эту бумагу, — отвечал офицер.

То был приказ об аресте Джемса Бербанка по обвинению его в сообщничестве с Джилбертом Бербанком, приговоренным комитетом города Джэксонвилла за шпионаж к смертной казни; этот приговор должен быть приведен в исполнение в течение сорока восьми часов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. ПОСЛЕ ПОХИЩЕНИЯ

«Тексар!..» Это ненавистное имя успела крикнуть Зерма Алисе и миссис Бербанк, когда в сгущавшихся сумерках они прибежали на берег бухты Марино. Алиса Стэннард узнала негодяя испанца. Итак, никакого сомнения: он сам руководил похищением.