Север против Юга - [2]

Отделившись от этой группы, два-три человека поспешили к выходившей на набережную дороге на Сент-Огастин, и с явным нетерпением стали вглядываться вдаль. Их нетерпение было, впрочем, вполне понятным, ибо капитан «Шаннона», стоя на мостике, уже покрикивал:

— Садитесь, господа, садитесь скорее.

— Нельзя ли подождать еще несколько минут? — обратился к нему один из пассажиров второй группы, остававшейся еще на пристани.

— Никак нельзя, господа.

— Ну хотя бы минутку!

— Ни единой!

— Ну хоть полминутки!

— Невозможно! Отлив уже начался, и я рискую сесть на мель у Джэксонвилла.

— Да к тому же семеро одного не ждут, — прибавил кто-то из пассажиров первой группы, устроившихся уже на кормовой рубке «Шаннона».

— И я того же мнения, мистер Бербанк, — сказал капитан. — Служба прежде всего. Ну, господа, извольте садиться, даю команду отдать швартовы.

Пароход протяжно загудел.

Матросы начали было уже отталкиваться баграми от пристани, чтобы вывести пароход на середину реки, но остановились: во второй группе кто-то крикнул:

— Вот и Тексар!..

Из-за поворота набережной показался мчавшийся во весь опор экипаж. Взмыленная четверка мулов круто остановилась у пристани. Из экипажа вышел мужчина. Пассажиры, поджидавшие его у дороги, кинулись к нему навстречу, и затем все они поспешили подняться на пароход.

— Еще секунда, Тексар, и ты бы опоздал! — сказал ему один из ждавших его. — А это было бы очень досадно.

— И только дня через два ты смог бы вернуться в… А куда именно, мы узнаем, когда ты пожелаешь нам это сказать, — прибавил другой.

— Послушайся капитан этого нахала Джемса Бербанка, пароход был бы уже теперь на добрые четверть мили от Пиколаты.

Тексар поднялся с друзьями на носовую рубку. Он промолчал и только бросил косой взгляд на Джемса Бербанка, от которого его отделял капитанский мостик. Но сколько непримиримой ненависти было в этом взгляде!

Джемс Бербанк, посмотрев в упор на Тексара, повернулся к нему спиной и занял место на кормовой рубке, где уже разместились все пассажиры первой группы.

— Бербанк что-то не в духе, — заявил один из спутников Тексара. — Да оно и понятно. Сколько он ни клеветал, как ни изворачивался, судья сумел разделаться с его ложными показаниями.

— Но не с ним самим, — отвечал Тексар. — Это уж я беру на себя!

Между тем «Шаннон» отшвартовался. Оттолкнув пароход от пристани длинными баграми, матросы вывели его на стрежень реки. Заработали колеса, и подгоняемый отливом «Шаннон» быстро поплыл меж берегов Сент-Джонса.

Известно, что представляют собой американские речные пароходы. Это настоящие многоэтажные дома, с широкими террасами и с двумя огромными трубами, поднимающимися над носовой частью. Над палубою протянут тент. Пароходы на Гудзоне и на Миссисипи — настоящие плавучие дворцы и могут вместить население целого городка. Правда, для такой реки, как Сент-Джонс, да и вообще для Флориды, нужды в громадных пароходах не было, и поэтому «Шаннон» по размерам своим был, так сказать, небольшим особняком, хотя по внутреннему расположению и наружному своему виду представлял собою точный сколок с разных «Кентукки» и «Ричмондов».

Погода стояла великолепная. По ясному голубому небу лишь кое-где на горизонте плыли легкие и перистые облака. В Новом Свете на тридцатой, параллели в феврале месяце почти так же жарко, как в Старом вблизи пустыни Сахары. Впрочем, чрезмерный зной умерялся здесь легким морским ветерком. И большинство пассажиров оставалось поэтому на палубе, вдыхая приносимый ветром аромат прибрежных лесов. От косых лучей солнца их защищали тенты, которые при быстром ходе судна колебались точно индийские опахала.

Тексар и пять-шесть его сотоварищей спустились в буфет; привыкнув в американских барах к крепким напиткам, они принялись поглощать стакан за стаканом джин, английскую горькую и бурбон-виски. Все это был народ неотесанный, с грубыми манерами и речью; одеты они были в сукна и кожу, как люди, живущие больше в лесной глуши, чем в городах. Тексар, видимо, пользовался среди них большим авторитетом, которым был, вероятно, обязан как своему властному характеру, так и видному общественному положению и богатству. Он безмолвствовал, и вся компания поэтому тоже пила молча.

Наконец он нарушил молчание; взяв валявшуюся на столе газету, он пробежал ее глазами, но вскоре, отбросив ее прочь, проворчал:

— Какое старье!

— Еще бы не старье: номер-то от третьего дня, — поддакнул ему один из его спутников.

— А за три дня многое могло случиться, когда бои идут почти что рядом, — прибавил другой.

— Кстати, как теперь дела на фронте? — спросил Тексар.

— Федеральное правительство, говорят, подготовляет экспедицию во Флориду. Стало быть, со дня на день мы можем ждать вторжения северян.

— Да так ли это?

— Не знаю, но такие слухи ходили еще в Саванне, а в Сент-Огастине мне их подтвердили.

— Ну что ж, пусть они только явятся! Пусть! — вскричал Тексар, стукнув с такой силой кулаком по столу, что стоявшая на нем посуда подпрыгнула. — Пусть только сунутся! Посмотрим, позволят ли флоридские рабовладельцы этим ворам аболиционистам ограбить себя!

Ответ Тексара станет понятным, если вспомнить причину великой междоусобной войны, которая вспыхнула в Северной Америке в то время, к которому относится наш рассказ. Начавшись 11 апреля 1861 года пушечным выстрелом по форту Самтер, эта война была теперь в самом разгаре и почти полностью охватила уже Южные штаты Америки. Ответ указывал и на то, что Тексар был защитником рабовладения и, следовательно, держал сторону большинства населения рабовладельческих штатов.