Севастопольский бронепоезд - [9]
Кроме Саши Мозжухина, в нашей группе краснофлотцы Балабанов и Лайко. В Лузановке встретимся с мотористом катера.
Отдыхали мы в землянке связистов. В назначенный час нас разбудили, усадили на «газик». Путь показался долгим-долгим. Ехали с выключенными фарами, по сплошным ухабам. Наконец, еще раз подпрыгнув, машина остановилась у полуразрушенного дома. [24]
Перед нами, как из-под земли, вырос моряк.
— Встречай, дежурный, Осиповны приехали, — сказал ему шофер.
Моряк повел нас к причалу. Здесь нас ожидал моторист — невысокий, но, как почувствовалось по рукопожатию, сильный парень.
— Николай Соломахин, — отрекомендовался он.
— Тезки, значит? Ну как, не подведет нас твоя амфибия?
— Ни в коем случае, товарищ командир! Все проверено до винтика. К тому же и весла наготове.
— Берег хорошо знаешь?
— Каждый камень!
В темноте не разглядеть было лица парня, но он мне понравился с первых слов. Моторист помог нам спуститься в маленький катер, покачивавшийся у причала. Проверили свое оружие, взрывчатку, запалы, шнур. Ровно в полночь отошли в море. Подпрыгивая на волнах, катер набрал скорость.
— Как думаешь, не услышат нас? — спрашиваю моториста.
— Ни в коем случае, — отвечает он своей излюбленной фразой. — Сами посудите: ветер дует с берега — раз, прибой шумит — два, а глушитель мой собственного изобретения — три… Так что свободно пройдем.
Не моторист, а клад. Слева по борту над берегом взметнулась гирлянда осветительных ракет. Донеслось татаканье пулеметов, и снова наступила тишина.
— Линию фронта перешли, — отметил Балабанов. Теперь мы идем вдоль побережья, занятого врагом.
Кромешная тьма. Как бы нам не проскочить совхоз «Котовский».
— По-моему, где-то здесь, — сказал Соломахин и, сбавив обороты, повернул катер.
Приказываю выключить мотор и подойти к берегу на веслах. Все ближе и громче рокот прибоя. Вот он уже грохочет вокруг нас. Катер подхватывает волна и опускает на что-то мягкое. Сидевший на носу Саша Мозжухин спрыгнул в воду и потянул суденышко к берегу. Балабанов не успел убрать весло, и оно, попав между камней, сломалось. Звук показался оглушительным, как удар грома. Все невольно пригнулись. Парень начал было оправдываться. На него [25] шикнули:
— Тихо!
Прислушались. Все спокойно. На обрыве на фоне темного неба чернеют две копны.
Порядок! Саша разыскал крутую тропинку. Карабкаемся по ней. У ближней копны шевельнулась тень. Саша шепнул пароль:
— Волна.
— Прибой, — тихо ответил тонкий девичий голос.
В моей ладони очутилась маленькая, почти детская рука. Несмотря на темноту, я узнал старую знакомую — Веру Прудченко. Когда мы служили на 412-й батарее, она работала в совхозе. Девушка рано лишилась матери. Отец — неисправимый алкоголик, пропивал весь заработок. Двое младших братишек были на попечении Веры. Батарейцы жалели девушку, помогали ей, чем могли. В знак благодарности она стирала нам белые форменки и рабочую одежду.
— Как живешь, Вера? — спросил я.
Девушка ответила, что румыны ее не тронули, наняли уборщицей в столовую. Она с малышами ютится все в том же совхозном домике. Заметив, что мы оглядываемся по сторонам, Вера успокоила:
— Не бойтесь, никого нет. Вчера понаехало много румын. Видно, новенькие, еще не воевали: мундиры с иголочки. Вечером затеяли пьянку, привезли размалеванных девиц, допоздна горланили песни, а сейчас дрыхнут без задних ног.
Она рассказала, где находятся румыны и немцы, где стоят их посты. От всей души благодарю девушку и велю ей идти домой.
Мы с ребятами принимаемся за работу. Переносим взрывчатку в старый окоп поблизости от батареи. Охранять ее остается Балабанов. Лайко с ручным пулеметом залег у обрыва. Мозжухин ушел в разведку. Вернулся минут через сорок. Доложил, что перерезал телефонные провода. И еще новость: оказывается, на развилке дорог, у караульного помещения немцы тоже выставили часового. Это усложняет дело. Ведь мы считали, что охраняется только пушка. Придется снимать двух.
Крадемся к караульному помещению. Часовой дремлет, прислонившись к стене. Удар — и он на земле. Не пикнул. Ловок наш Саша! [26] Ползем к пушке. Часовой расхаживает взад и вперед, мурлычет себе под нос. И его прикончили без шума. Быстро минируем пушку. Саша наблюдает за дорогой.
Протягиваю шнур. Руки дрожат. В висках стучит кровь. Быстрее, быстрее. Спички ломаются. Наконец шнур зашипел.
— Бежим!..
Тропинка ведет мимо потерны. На секунду задерживаем бег, вглядываемся в черную пропасть. Там, на дне, лежат наши товарищи. Сдергиваю с головы бескозырку. Хороший салют дадим сейчас в вашу честь, братишки!..
Бежим дальше. Прячемся за грудой камней. А взрыва все нет. Неужели что-нибудь стряслось? Хочу вернуться, проверить. Но тут все озарилось. Горячая волна бьет в лицо, в грудь. Мы слепнем и глохнем. На плечи сыплются осколки камней. Теперь скорее к берегу. За спиной не стихает гром. Уже над обрывом оглядываюсь. Там, где стояла пушка, вздымаются клубы огня и багрового дыма. Это рвутся снаряды. А в стороне, что за пламя? Горят караульное помещение, конюшня… Слышатся крики, стрельба. Над нами свистят пули. В небо взвиваются ракеты. Щупальца прожекторов обшаривают берег.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.