Севастопольские записки - [14]

Крылов, как всегда, увел меня к себе и с присущей ему скрупулезностью ознакомил с обстановкой. Он обещал, если возникнет необходимость, сразу же подбросить подкрепления, подчеркивая, что надо принять самые решительные меры, но ни в коем случае не допустить потери Балаклавы.

До Балаклавы добираюсь на грузовике. Подъезд к Кадыковке обстреливается противником. Мы попадаем под минометный огонь. Одна мина зацепила задний борт машины, но все обошлось благополучно.

В Балаклаве разыскиваю дом, где помещается штаб. Во дворе много людей. Стоят грузовики, их чем-то загружают. На вопрос, что здесь происходит, мне ответили: «Готовимся к эвакуации».

В одном из кабинетов полно народу. Тут и командиры, и бойцы.

Получить вразумительный ответ на вопрос, как обстоит дело на участке, не удалось. Кто-то из присутствующих сказал, что там есть командир и что он и отвечает за оборону. Но от него пока никаких тревожных сведений не поступало.

Памятуя приказ командарма самому побывать на переднем крае, выезжаю к находившемуся в обороне батальону.

С трудом добираемся до его наблюдательного пункта. Как только взобрались на высоты за Балаклавой, перед нами как на ладони открылось все поле боя. Вдоль берега моря немцы пробирались к генуэзской башне. Левее несколько групп наших бойцов сдерживали их натиск. Враг оседлал предпоследний гребень перед Балаклавой, местами просочился в лощинку и, прикрываясь кустарником, пытался взять последний гребень.

Оказывается, ни батальон обслуживания ВВС, ни другие подразделения не смогли отразить атаки противника на переднем рубеже и отошли. Об этом в штабе армии ничего не было известно. Там знали только, что противник на участке шоссе Байдары — Севастополь пытался атаковать наши части, но был отброшен. Что же делалось на направлении Варнутка — Балаклава? Об этом никто ничего не знал. Поэтому Петров и послал меня в Балаклаву, чтобы уточнить обстановку.

А положение здесь было действительно серьезное. Только быстрой контратакой можно если уж не ликвидировать, то во всяком случае хотя бы локализовать натиск врага. Но где взять силы?

С командного пункта удалось связаться со штабом. Докладываю обо всем командарму.

Он отвечает:

— Мобилизуйте абсолютно все резервы, используйте каждого бойца. Организуйте контратаку, как ходили в контратаки под Одессой.

Командир батальона, видимо, понял серьезность положения. Он срочно вызвал всех занятых подготовкой к эвакуации, присоединил к ним тех, кто был на командном пункте, и батальон перешел в контратаку.

Немцы были выброшены из лощины, но вернуть утерянный передний край нам не удалось. Надо основательно закрепиться на отбитом участке и держаться здесь.

Темнело, это хорошо, нам на руку: ночью немцы наступать не будут, а за ночь многое можно сделать.

Слева от нас, там, у деревни Камары, слышался бой. Кто дерется — мы не знаем. Решили организовать разведку, наладить связь и помощь друг другу.

Правда, посылая меня в Балаклаву, Крылов предупредил, что в районе Камары и Итальянского кладбища оборону занимают части 172-й дивизии полковника И. А. Ласкина. Но пока точного начертания переднего края на этом участке еще не было.

Разведку мы отправили.

Поздно ночью в Балаклаву приехал командарм, и я доложил ему о сложившейся на этом участке обстановке.

— То, что продвижение немцев остановили, — хорошо, — сказал он. — Лучше было бы, конечно, если бы смогли вернуть утраченные позиции. Постарайтесь, возможно, я кое-что подброшу, но на многое не рассчитывайте.

Во время его пребывания у нас противник совершил артиллерийско-минометный налет, и несколько мин разорвалось во дворе школы. Мы просили Ивана Ефимовича уехать, но разве его убедишь? К счастью, больше огневых налетов не было.

Петров рассеял эвакуационные настроения некоторых командиров, потребовал, чтобы была организована прочная оборона этого важного участка фронта. Командир батальона майор Писарихин горячо взялся за дело: бойцы рыли траншеи, действовала разведка. Часов около двух ночи позвонил Крылов и предупредил, что на Балаклавском направлении вводятся резервы 1-го и 2-го секторов, а 40-я кавалерийская дивизия полковника Ф. Ф. Кудюрова и 514-й полк 172-й дивизии подполковника И. Ф. Устинова с утра 14 ноября перейдут в наступление с задачей вернуть утраченные здесь позиции.

— Ваша задача вывести войска в исходное положение до рассвета. Поэтому выезжайте им навстречу и будьте проводником. О том, что вы выезжаете, я их предупредил, — закончил Крылов.

Наступление наших войск активно поддерживала артиллерия. Всю ночь на 14 ноября четырехорудийная береговая 152-мм батарея № 19 (командир капитан М. С. Драпушко, старший политрук Н. А. Казаков) обстреливала врага. Как потом стало известно из боевых донесений, на батарею обрушили свой огонь артиллерия и минометы врага. Дважды вспыхивал пожар, угрожая погребам с боезапасами. Не прекращая огня, воины тушили огонь. Когда прервалась связь с боевой рубкой, старший политрук Казаков стал управлять батареей непосредственно с огневой позиции. В этом бою батарея оказала огромную помощь войскам.

Подход частей 40-й кавалерийской дивизии полковника Кудюрова и 514-го полка оказался весьма кстати. Как только окончательно рассвело, противник начал атаку между деревней Камары и Итальянским кладбищем, но она была успешно отбита. Немцы явно опоздали. Сделали бы они это вчера — позиции были бы у них.