Севастопольские письма и воспоминания - [8]

Шрифт
Интервал

Зачерпнув раза три полные калоши грязи, я прибыл, наконец, к начальнику штаба, генералу Семякину (Конст. Ром. Семякин (1802-1867) пассивно подчинялся Меншикову, хотя в частных письмах критиковал его неумение распоряжаться на фронте.). Он сидел в нагольном тулупе и беседовал с своим врачем, бывшим моим учеником, Гейнрици (Доктор Ал-др Ал-дрович Генрици (1824-?)-ординатор в клинике П. при МХА. О встрече с ним в Севастополе Г. рассказывает в своих "Воспоминаниях о Восточной войне": "У Семякина 11 ноября встретил я моего славного наставника, Николая Ивановича Пирогова, прибывшего в Севастополь с Крестовоздвиженскою общиною сестер милосердия и с корпорациею дельных хирургов для оказывания раненым воинам оперативной помощи, для организования хирургической корпорации и для правильного направления и распределения деятельности хирургов. С тех пор мои поездки в Севастополь имели двойной интерес: после визита ген. Семякину я мог каждый раз провожать Пирогова по госпиталям и присматриваться к заводимым им порядкам и нововведениям, и все, проверенное у него на опыте, мог с пользою применять на передовых перевязочных пунктах. Многие из моих сослуживцев тоже с позиций ездили с тою же целью в пироговские отделения, так что с тех пор наша деятельность на перевязочных пунктах блокадных позиций была живым отголоском взгляда нашего общего наставника".

У него же встретился с Баумгартеном (Ал-др Карл. Баумгартен (1815-1883)-один из дельных и распорядительных командиров русской армии во время Крымской войны; опубликованы дневники Б. за 1853-1854 гг. П. встречался с ним также в связи со своей поездкой на театр войны 1870г.).

Оказалось, что и этого героя я знаю; он меня помнит, по крайней мере, по одной операции, которую я сделал ему за несколько лет. Поговорив несколько о том, чему нельзя помочь, я хотел было отделаться этим одним визитом и передать мой конверт на имя главнокомандующего начальнику штаба; но он взялся за это и посоветовал мне самому отправиться.

Возвратившись к моему тарантасу, я увидел Обермиллера, объясняющегося с вел. князем Мих[аилом] Николаевичем]. Я должен был также остановиться и отвечать на некоторые вопросы о дороге, раненых, сестрах милосердия и т. п.

В 6 часов вечера нужно было отправиться к главнокомандующему. Свойства окружающих его лиц не безызвестны. Открылось, что и лейб-медик его пришелся по масти. Высокая, дородная, с важной физиономией, но не без улыбки, особа, провожавшая меня к начальнику штаба, был не кто другой, как д-р Таубе, мой старинный пациент и известный мне и целому Дерпту по оригинальному производству экзамена (Врач К.-Б. Таубе (1810-1874) окончил курс в Юрьевском университете в 1837 г., когда П. занял там кафедру хирургии.). Он был казеннокоштный студент Дерпто[кого] университета] и имел необыкновенное отвращение к экзамену на степень лекаря.

Отвращение это дошло до болезненного состояния, обнаружившегося под видом истерики. Когда декан факультета Вальтер, (П.-Ф. Вальтер (1795-1874)-профессор акушерства в Юрьевском университете (1834-1859).) несмотря на все отговорки, приказал педелям доставить Таубе живого или мертвого к себе на дом для экзамена, то его, действительно, привели под руки и, как он объявил, что, сидя, не может экзаменоваться, то его положили на диван, окружили со всех сторон и начали экзаменовать, стараясь от времени до времени освежать упавшие его силы холодною водою. Я никак не мог догадаться, что бледный, как полотно, и изможденный экзаминанд Дерптского университета есть одно и то же лицо с дородным, важным, хотя и не без улыбки, лейб-медиком главнокомандующего сухопутными и морскими силами в Крыму.

В 6 часов вечера я дотащился кое-как до маленького домишка с грязным двором, где заседал главнокомандующий. Едва обо мне доложили, как дверь отворилась, и я стал перед ним, что называется, нос к носу. В конурке, аршина в три в длину и столько же в ширину, стояла, сгорбившись, в каком-то засаленном архалуке судьба Севастополя. У одной стены стояла походная кровать с круглым кожаным валиком вместо подушки; у окна стоял стол, освещенный двумя стеариновыми огарками, а у стола в больших креслах сидел писарь, который тотчас же ушел.

Вот, как видите-с, в лачужке-с, принимаю вас,- были первые слова главнокомандующего, произнесенные тихим голосом; за этим следовало "хи, хи, хи" с каким-то спазмодически принужденным акцентом.

- Пожалуйте, присядьте-с,- продолжал он, подавая мне кресла, еще согретые седалищным мясом писаря, а сам садясь на край кровати,- были вы у меня-с, когда я ребро переломил-с; я никак не могу этого вспомнить-с.

- Был, ваша светлость, но ушел, когда вы только что начали приходить в себя.

Потом он распечатал поданный мною конверт, пробежал его, надев очки, и спросил тем же тихим, беззвучным тоном, видел ли я госпитали на моем пути.

- К сожалению, я видел один,- отвечал я,- но в таком состоянии, что желал бы лучше не видать его.

- Да-с, было еще хуже-с, 24-го (Имеется в виду сражение 24 октября); мы не знали, что и начать-с, лежали-с на голой земле и под ливнями-с.


Еще от автора Николай Иванович Пирогов
Из 'Дневника старого врача'

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Быть хирургом. Записки старого врача

Этого врача по праву называют отцом русской хирургии. В 18 лет он окончил Московский университет, а в 26 стал профессором. Ученый-анатом, естествоиспытатель и военный хирург, он побывал на Крымской и Кавказской войнах, спас тысячи жизней, впервые применил эфирное обезболивание и гипсовую повязку. В книгу вошли письма и дневниковые записи, посвященные описанию трудовых будней первого русского хирурга.


Вопросы жизни Дневник старого врача

Книга Н.И.Пирогова «Вопросы жизни.» являет собой блестящий образец философской мысли. На ее страницах отображено духовное развитие гениального ученого, беззаветно преданного научной истине, выдающегося государственного деятеля, талантливого педагога, патриота, страстно любившего Родину, самоотверженно служившего своему народу. Пирогов космично воспринимал Мироздание и размышлял в «Дневнике» об универсальной роли Космоса в жизни человека, о его единстве с Космосом, о влиянии на него Высших миров и необходимости сотрудничества человека с этими мирами.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.