Севастополь в огне. Корабль и крест - [30]

– Что тебе… вам угодно? – спросил Кухаренко.

– Я в некотором роде негоциант, попросил бы вашего внимания. Мне известно, что вы есть большой охотник до голубей, – сказал Соломон, снимая картуз.

– Да ты толком скажи, чего тебе треба, добрый человек? – спросил его Кухаренко.

Соломон достал из-за пазухи великолепного турмана. Полковник мгновенно оценил все великолепные стати птицы.

Из-за спины негоцианта выглянул Петр. На его длинном лице тоже выразилось понимание птичьей красоты.

– Не изволите ли купить? – шаркнув ножкой, спросил Соломон.

– Ага! Хорош! – заявил Кухаренко. – А ну пойдем! Тебя как звать-то? – бросил он Соломону и широкими шагами направился к голубятне, стоявшей в глубине сада.

Визитер посеменил за ним.

Монгольфьер тем временем задрожал на растяжках, наполняясь дымом, но Кухаренко уже и забыл о нем.

– Соломоном, ваше благородие. Состою при разных торговых делах. А голубиной гоньбой с детства интересуюсь. Еще отец мой был охотник.

– Ты из иудеев, что ли?

– Доподлинно знать не могу.

Кухаренко даже остановился от такого странного ответа.

– Как так?

– Я подкидыш.

– А что ж ты про отца говоришь?

– То приемный мой родитель.

– Так ты православный?

– Точно так. Крещен в православную веру.

Кухаренко подошел к голубятне.

– Давай сюда своего турмана, Соломон, премудрая голова!

Окрестности Балаклавы, Крым

Земляная тюрьма, устроенная в расщелине между двумя валунами, была похожа на большую нору. Сверху ее перекрывали камни и бревна, а выход преграждала деревянная решетка. В углу около нее сидел мужчина. Послышалась английская речь, и он резко прервал свое занятие, для которого лишние свидетели явно были ему не нужны.

Этот человек отодвинулся в глубь своей тюрьмы. Его лоб пересекали две ссадины, щека опухла. Когда все стихло, он вернулся обратно, еще раз прислушался, поднял с земли острый камень, недавно брошенный им, и продолжил перетирать толстую веревку, которой были скреплены деревянные прутья решетки.

Над верхним ее краем свесилась голова Чижа. Человек от неожиданности замер и довольно глупо уставился на нее.

– Здорово дневали. По-русски понимаешь? – осведомился казак.

– Понимаю.

– Ноги целы?

Арестант кивнул.

– А зовут тебя как?

– Даниил.

Рядом с Чижом появился Вернигора и сказал:

– За нами, Данила, сейчас пойдешь, если тебе на цепи сидеть надоело!

Пластуны спрыгнули на камни перед решеткой, и через несколько секунд веревка, которую целый день перетирал Даниил, была срезана.

Чиж выглянул из-за камня и быстро спрятался обратно, потом оглянулся и увидел пустое измятое жестяное ведро, валяющееся на земле. Он поднялся на ноги и со всей силы ударил по нему ногой. Ведро с грохотом покатилось по склону. Даниил даже изменился в лице от изумления, но Чиж уже тащил его за собой.

Внизу вздрогнул английский часовой, повернулся на звук и попытался понять его источник. Чиж, Даниил и Вернигора проскочили за его спиной и побежали правее вниз по склону. Англичанин обернулся на звук сорвавшегося камня тогда, когда пластуны были уже шагах в тридцати от него, вскинул ружье, прицелился. За мгновение до выстрела Чиж и Вернигора упали на землю, увлекая за собой и Даниила. Пуля прошла выше и отскочила от камня, оставив на нем свинцовую полосу.

Казаки и Даниил выбежали из виноградника на открытое место. За их спинами были слышны крики погони и треск обрываемой лозы. По винограднику пробирались несколько английских кавалеристов. Даниил все время тревожно оглядывался.

– Вперед гляди, под ноги! – выкрикнул Чиж.

На краю поляны, за виноградником, показался пакгауз. Из открытых настежь дверей его выбежали несколько ослов. Сначала они понеслись прямо по рельсам, подскакивая и спотыкаясь, потом свернули в сторону и исчезли за насыпью. Один из них задержался, недовольно прокричал напоследок свое «и-а» и скрылся на противоположной стороне, в винограднике.

Пластуны тем временем добежали до небольшой ложбины, резко остановились, уложили в нее Даниила, а сами вдруг сели рядом, спиной к преследователям. На открытое пространство перед пакгаузом теперь вырвались и кавалеристы.

Даниил в ужасе приподнялся, но Чиж опять ткнул его лицом в землю и рыкнул:

– Лежи, тебе говорят!

Удивленные кавалеристы перешли с галопа на рысь и опустили сабли.

– Попались! – громко сказал один из них.

Казаки сидели прямо перед мешковиной, присыпанной землей. Вернигора бросил взгляд через плечо и сдвинул ее в сторону. Показался целый арсенал, состоявший из двух пластунских штуцеров и шести английских винтовок.

Кавалеристы, весело гарцуя, подскакивали к пластунам. За ними показались бегущие пехотинцы.

Вернигора еще раз глянул назад. До англичан оставалось десять шагов. Пластуны взялись за оружие, развернулись, упали на спину и дали один за другим два залпа по кавалеристам. Англичане с воплями посыпались из седел. Чиж и Вернигора встали на колено и сделали еще по три выстрела. Шесть человек упали, а остальные от неожиданности бросились назад, к винограднику.

Казаки поднялись, кинулись ловить коней и вскочили в седла.

Вернигора свистнул Даниилу, тот встал. Пластун направил на него коня, подхватил с земли и помог сесть за ним, на круп.