Севастополь - [37]
Впереди Чапаевской дивизии свободной походкой шагал командарм. Генерал был одет в обычную командирскую гимнастерку из тонкой шерсти, с биноклем на груди, в пенсне, с маленьким пистолетом на поясе.
— Им был предоставлен выбор, — сказал кто-то: — либо идти на Керчь, либо в Севастополь.
— Они выбрали Севастополь, — сказал Саша, не сводивший глаз с приморцев.
— Да. Они выбрали Севастополь.
Дульник, повинуясь вспыхнувшему в нем чувству, сорвал с головы бескозырку.
— Ура приморцам! — заорал он пронзительным голосом.
Его поддержали. Вначале мальчишки, а потом и толпа. Не помня себя от подступивших к горлу спазм, я кричал вместе со всеми, и мне не было стыдно, что я кричу, как мальчишка.
— Куда они?
— Занимать оборону.
— Прямо с хода?
— Прямо с хода.
Колонна шла под гром канонады на передние рубежи — на смерть и славу.
А. Ленский
П. Мусьяков
Вдохновляющее слово партии
Вечером 6 ноября 1941 года, накануне 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, из радиорубки, помещавшейся под лестницей в редакционном подвале нашей флотской газеты "Красный Черноморец", прибежал запыхавшийся младший политрук Ачкасов и торопливо доложил:
— Товарищ комиссар! Сейчас из Москвы будут передавать важную радиопередачу.
Сообщив скороговоркой волны, на которых будет вестись передача, Ачкасов так же внезапно исчез из комнаты, как и появился.
Вместе со Степаном Сергеевичем Зенушкиным мы быстро настроили приемник на нужную волну и сразу же почувствовали необычность обстановки там, где стоял микрофон. Председательствующий долго не мог успокоить взволнованных людей, голос его и звук колокольчика тонули в новых перекатах «ура», в буре оваций.
— Торжественное собрание, — шопотом сказал Зенушкин. — Приветствуют Сталина, вероятно он будет делать доклад.
В душе у нас тревога: как бы не заглушили фашистские трещотки радиопередачу. Рука осторожно поворачивает регулятор настройки.
А вот и голос Сталина, спокойный, уверенный голос вождя и полководца, возглавившего вооруженные силы страны. Отрезанные от "Большой земли", прижатые к морю фашистскими полчищами, мы, севастопольцы, мыслями были там, где сейчас говорил Сталин, в родной и далекой Москве, о которой фашистская печать и радио хвастливо заявляли, что она уже почти взята гитлеровской армией.
Облокотясь на широкий письменный стол, где стоит приемник, в тревожном и радостном возбуждении слушают работники редакции исторический доклад. В маленьком кабинете редактора стало совсем тесно, а люди все идут, идут… И не только свои, редакционные. Вот появился начальник политотдела соединения, случайно оказавшийся в зоне редакции, протискиваются в дверь наборщики, стереотиперы…
Где-то совсем близко от редакции рвались вражеские тяжелые снаряды. Вдалеке глухо ухали наши береговые батареи, и многоголосое эхо перекатами летало от холма к холму, пока не затухало где-то в глубине гор.
Сталин кончил. Уже отгремела буря оваций, уже из репродуктора неслись звуки партийного гимна, а мы продолжали стоять молча, хотя говорить хотелось всем. По сияющим глазам, по разгоряченным лицам можно было понять, что творится в душе у каждого человека. И первым заговорил… телефон. Звонил комиссар батареи Роман Черноусов.
— Товарищ редактор, будет ли завтра в газете напечатан доклад?
Отвечаю, что будет, хотя еще не принято ни одной строчки.
— А вы уже записали его? Можно будет подъехать почитать? А то у нас на батарее доклад слушали только связисты, остальной личный состав вел огонь по противнику. Вот, товарищ редактор, дали огоньку фашистам! Транспортеры и грузовики переворачивались, как картонные коробки.
Разъясняю Роману, что текста доклада у нас еще нет, но к утру будет непременно, постараемся принять.
Сразу зазвонили два телефона. Вопросы все те же — будет доклад завтра или нет, есть ли какая-либо запись и если да, то когда можно почитать…
Терпеливо объясняем всем, что доклад будет принят, записей пока не делали, что только после подготовки текста к передаче ТАСС станет передавать его для областных газет.
А командиры и комиссары все продолжают звонить, требуя газету с докладом именно к утру.
— Вы понимаете, товарищи газетчики, до чего важно получить этот номер утром, встретить великий праздник в окопах с докладом, поговорить о нем с бойцами, — разъясняет мне один из командиров частей морской пехоты. — А ты, бригадный комиссар, так неуверенно отвечаешь, что у меня уж сомнение зародилось.
— Приезжай, — говорю ему, — утром в редакцию, и если даже газета не будет готова, то текст доклада получишь обязательно. Перепечатаю для тебя на машинке.
— Вот это разговор более правильный, — басит в трубку командир и еще раз уже просительно напоминает: — Не подведи, душа, не подведи, на вас сейчас весь фронт надеется, понял, редактор?..
Первая и самая главная задача, вставшая перед редакционным коллективом, принять доклад во что бы то ни стало, принять точно, без искажений, преодолев все вражеские помехи. Мы старались все предусмотреть. Авиабомба или шальной снаряд перебьет провод электросети — вот и перерыв в приеме. Стало быть, надо иметь готовыми несколько приемников в разных частях города и не только сетевых, но и аккумуляторных. Нужно сберечь драгоценный текст и после приема, например, рассредоточить машинисток, чтобы даже прямое попадание вражеской бомбы в редакцию не уничтожило текста доклада.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
Бешеный успех, который обрушился на Ильфа и Петрова после выхода «Двенадцати стульев», побудил соавторов «воскресить» своего героя, сына турецко-подданного Остапа Бендера.Блистательная дилогия, если верить самим авторам, — «не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее». Это энциклопедия советского нэпа, энциклопедия быта первого поколения «шариковых».
Осенью 1935-го Ильф и Петров были командированы в Соединенные Штаты как корреспонденты газеты «Правда». Трудно сказать, чем именно руководствовалось высшее начальство, посылая сатириков в самую гущу капитализма. Скорее всего, от них ждали злобной, уничтожающей сатиры на «страну кока-колы», но получилась умная, справедливая, доброжелательная книга…
Роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» был напечатан впервые в 1927 году и с тех пор стал одной из самых популярных и читаемых книг на советском и постсоветском пространстве. Растасканный на пословицы и поговорки, многократно экранизированный, он остается остроактуальным и, может быть, даже еще более злободневным в наше время, хотя следует признать, что Великий Комбинатор, сын турецко-подданного, выглядит сущим ребенком рядом с современными малосимпатичными своими последователями.
«Обязательно записывайте, – часто говорил Ильф своему соавтору, – все проходит, все забывается. Я понимаю – записывать не хочется. Хочется глазеть, а не записывать. Но тогда нужно заставить себя».Факты, события, мельчайшие детали, а главное, портреты странных, чудаковатых, нелепых и недалеких соотечественников – все это, взятое из записных книжек и вроде бы написанное для себя, сложилось в красочный образ «края непуганых идиотов», где развернутся события «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», края, где «Кавказский хребет создан после Лермонтова и по его указаниям», а «некультурный человек» видит во сне «бактерию в виде большой собаки», края, из которого так и не вырвутся ни «великий комбинатор», ни его создатели.
Вы читали романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»? Любой человек скажет: «Конечно, читал!» Мы скажем: «Конечно, не читали!» Потому что в изданиях советских времен романы представлены в том виде, в каком их «разрешили» редакторы и советская цензура. В новом коллекционном издании бессмертные произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова о «великом комбинаторе» Остапе Бендере воспроизведены в авторской редакции, восстановленной Александрой Ильиничной Ильф. В тексты романов возвращены фрагменты, опубликованные в их первых изданиях, а также включен ряд материалов из рукописного и машинописного вариантов произведений. Благодаря великолепным фотоработам Ильи Ильфа и других уникальных фотохудожников книга перенесет вас в атмосферу старой России и старой Москвы, в те времена, когда разворачиваются события романов, в 20—30-е годы прошлого столетия.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
В основу книги положены личные впечатления автора о командировках во Вьетнам в период 1961–2011 гг. Вошедшие в сборник очерки основаны на малоизвестном широкому читателю фактическом материале, это своеобразный дневник, живое свидетельство непосредственного участника и очевидца многих важных событий в истории отношений наших двух стран. «Эта книга, – пишет автор, – скромная дань любви и уважения героическому, трудолюбивому и талантливому народу Вьетнама, с которым судьба связала меня на протяжении более полувека».В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
«Закулисные тайны и другие истории» – девятая по счёту книга замечательного композитора Александра Журбина. В ней собраны авторские колонки и интервью для различных изданий, автобиографические истории, стихи, размышления о музыке, искусстве, жизни, о ценностях вечных и преходящих. Книга со столь разнообразной тематикой, написанная искренне, увлекательно, будет интересна самому широкому кругу читателей.
Перехваченные письма – это XX век глазами трех поколений семьи из старинного дворянского рода Татищевых и их окружения. Автор высвечивает две яркие фигуры артистического мира русского зарубежья – поэта Бориса Поплавского и художника Иды Карской. Составленный из подлинных документов эпохи, роман отражает эмоциональный и духовный опыт людей, прошедших через войны, революцию, эмиграцию, политические преследования, диссидентское движение. Книга иллюстрирована фотографиями главных персонажей.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.