Сеть дронов - [40]

  Сразу повисла неловкая пауза.

  – Ну, что, Хариус, как дежурить будем? – невинно улыбаясь, спросила Рысь.

  – А, что тут думать? Сядем на камушек, повыше и будем смотреть в разные стороны – ты на запад, я на восток.

  – Ну, ну... Пошли.

  Они вскарабкались на самый большой, плоский валун, и уселись на его краю. Тучи на небе приподнялись и утончились. Солнце просвечивало уже сильнее, и даже слегка пригревало. Свежий ветерок с приятным запахом моря, шелестел листвой недалёкого леска и стелил волнами траву на минном поле. Они смотрели на него с другого берега, и от этого оно выглядело совсем по-иному – казалось, перед ними течёт широкая река, а по ней бегут ровные, буро-зелёные волны. Немного портили картину натоптанные тропы и редкие оставшиеся заграждения из колючей проволоки. Но при известной доле воображения, их можно было принять за перекаты и заросли камыша.

  Вдоль ручья снизу вверх на высоте не более десяти метров, стремительно, со свистом разрезая воздух, пронеслась тройка уток. Сделала крутой вираж и утянулась на северную часть острова к воякам.

  Интересно, подумал Алекс, а почему системы ПВО по уткам не стреляют, ведь их тут весной и осенью большущие стаи пролетают? Вертолёты рейнджеров с такой трассой полёта, уже бы раз пять срубили, даже воздушные шары сносят, а уток нет. Как они их отличают? И автоматические пулемёты тоже. Крыс не трогают, зайцев не трогают, а тебе, стоит нос высунуть – сбреют, в один момент. Словно настроили их специально под нас, как...

  – Так и будем молчком сидеть? Может, расскажешь чего-нибудь? – Вика-Рысь сидела на краю камня, подогнув под себя задние и правую переднюю ноги, левой же, свесившись, болтала в воздухе.

  «Ага, щас, спою», – недовольно подумал Алекс, а вслух произнёс:

  – А чего тут говорить? Смотри, какая природа кругом красивая, да радуйся себе тихо.

  – Такое чувство, что ты меня как-то невзлюбил, – сказала Рысь, глядя на него искоса, склонив голову набок. – Смотришь сердито и недобро, говоришь грубо...

  – Я грублю!? – возмутился Алекс. – Да я с тобой и не говорил вовсе ни разу!

  – Ну, вот и погори, – насмешливо сказала Рысь. – А то всё молчишь и молчишь...

  От возмущения Алекс не нашелся, что ответить, и стал подчёркнуто внимательно, осматривать окрестности. Вот, блин! И пары слов сказать не успели, а уже отношения выясняем. Что за народ эти женщины. Взлюбил, невзлюбил... С чего она это взяла?

  – А тебя, почему Хариусом прозвали?

  – По знаку судьбы, – недовольно буркнул он.

  – О-о! Ты веришь в Судьбу?

  – Не важно, веришь ли ты в Судьбу, важно, верит ли Судьба в тебя, – он так и не понял, слышал ли он подобное где-то, или выдумал только что.

  – А ты философ, – сказала Рысь смягчившимся голосом, но было непонятно, осуждают его, или наоборот. – А зачем ты новичком прикидываешься?

  – Я!? Прикидываюсь!? – Алекс потерял дар речи.

  – Ага. Не я же, – её просветлённая оптика с радужным отливом искрилась лукавством.

  – Много будешь знать, скоро... скоро целлюлит заработаешь!

  – Ага, я же говорила, что грубишь, – с удовлетворением сказала Рысь.

  – А чего ты цепляешься ко мне? – возмутился Алекс.

  – Я цепляюсь? Ещё скажи, что вешаюсь на тебя! Больно надо...

  Алекс надуто молчал, в голове у него не было ни мыслей, ни слов – одно сплошное возмущение.

  – Я к нему как к человеку, а он грубит, оскорбляет, обзывается...

  – Я обзываюсь!? – Алекс привскочил. – Да ты знаешь, кто ты после этого!?

  – Ругаетесь? – спросил, неслышно возвратившийся Джон-«мангуст». – Ну, как тут у нас обстановочка? Боевая?

  – Боевая, – сказала Вика, и дрон её окаменел в позе сфинкса.

  – Ну, что? Иди, обедай, – сказал Джон Алексу, – а я подежурю...

  Алекс скинул обруч и швырнул перчатки в монитор компьютера. Резко встал из-за рабочего стола и, пиная на ходу мебель, устремился на кухню. Наливая себе морсу, плеснул через верх на стол. Ч-чёрт! Вот... ведьма! Развела, как кролика. Что я ей сделал? Он, торопливо, выпил морс. Пристала, как репей. Кошка... серая.

  Он открыл холодильник, тоскливо посмотрел на засохшую корку сыра, затем достал из морозилки брикет сливочного масла и пакет с окорочками. Окорочки он положил в раковину, оттаивать, а от масла отскрёб ножом ломкую стружку на черствую корку хлеба. Пока закипал чайник, он растёр перемороженное масло по краюхе, и посыпал его немного солью, а затем слегка поперчил.

  «Ладно, успокоились. Я что, с девчонками ругаться на Остров прибыл, или спецзадание выполнять и дрона своего выручать?» Чайник закипел и выключился. Алекс заварил из двух пакетиков кружку крепкого чая, насыпал в него три полных ложечки сахара и с хрустом стал грызть чёрствый хлеб с маслом.

  «Вот, балаболка. Новичком прикидываешься... Да сама-то... Оп-па-на. Он перестал жевать. Это, что это было?» Он медленно задвигал челюстями, отпил чаю, глядя невидящим взором в кухонное окно. «Это меня раскрыли, что ли? Уже? Так быстро? И кто – какая-то... деваха, с рысьими замашками? И что же мне теперь делать?»

  В детективных фильмах, в таких случаях, свидетелей ликвидируют. Мысль пришлась ему по душе, и он в подробностях представил себе несколько заманчивых методов ликвидации. И в подробностях не стеснялся.