Сестры - [8]

Уже не соображая, что она делает, Эля от окна бросилась к письменному столу: лучше будет притвориться, что она делает уроки. Однако на столе, как назло, не было в этот миг ни единого листика бумаги - не будет же она тупо и по-ослиному глазеть на блестящую полированную поверхность?!

Эля снова вскочила. В голове был полный сумбур: она не понимала, чего ей хочется больше - обдать Зайца ледяной стужей или схватить ее в объятия? Она вообще ничего не понимала.

Поэтому вошедшие девочки застали ее посреди комнаты, стоящую вполоборота к двери в странной, напряженной позе, точно Эля собралась куда-то бежать и вот-вот сорвется с места.

- Это совсем нетрудно, - услышала она, - главное - капля терпения в самом начале. Только не надо пугаться, что ничего не получится... Здравствуй, Эльвира.

Эля рывком обернулась и рядом с Кирой увидела... Волнухину.

- А я договорилась с Женей, что она научит нас вязать, - как ни в чем не бывало заявила Кира. - Она первоклассно вяжет! Представляешь, все свои вещи она вяжет сама!

Волнухина бросила в кресло целлофановый пакет со спицами и нитками и объявила:

- Только, девочки, чур, не торопиться. Сначала научимся вязать самое простое: обыкновенную полоску.

Волнухина появилась у них в классе год назад. Не потому, что поменяла школу, как это обычно бывает: Волнухина осталась на второй год. Но опять-таки не потому, что была лентяйкой - просто она долго болела и уже не смогла догнать своих ребят.

Училась Волнухина хорошо, а друзей у нее не было совсем, и виновата в этом была она сама, если, конечно, можно назвать это виной: все перемены и все свободное время Волнухина проводила с подружками из бывшего своего класса.

Эля не имела ничего против Волнухиной, она, скорее, ей даже нравилась, хотя Элю не приводил в восторг тот факт, что Волнухина одевается не хуже, а, может быть, даже лучше ее: на Волнухиной были яркие и броские вещи, и она часто их меняла. Теперь же оказалось, что все эти кофточки, шапочки, варежки и джемперки Волнухина вязала сама!

Эля ничего не имела против Волнухиной. Но... в этот миг ее захлестнула самая настоящая ярость. Смерив обеих испепеляющим, как ей казалось, взглядом (а на самом деле лишь прижмурясь по-кошачьи), Эля сказала:

- Здравствуй, Волнухина. Приветствую тебя в своем доме.

Слово "своем" Эля подчеркнуто выделила. Она обошла Волнухину, словно пустое место, и вышла, хряснув дверью.

- Что это с ней? - озадаченно проговорила Волнухина.

Эля закрылась в кухне. Ее прямо корчило от злости, хотя где-то там, на самом донышке, шевелилась мысль: а может, приход Волнухиной действительно к лучшему? Пусть она, Кира то есть, берет себе в подружки Волнухину, а Зайца оставит в покое! И не злиться надо, а, наоборот, всячески эту дружбу поощрять!..

Но эта, в общем, совершенно здравая мысль, пискнув, затихла под напором ярости. Ничего Эля не могла с собой поделать, никакие доводы и возможные в будущем блага не могли примирить ее с неожиданным появлением Волнухиной. Явилась! А эта... сестричка... Не предупредить, не спросить разрешения, не обмолвиться хоть бы словом! Вроде так и надо. Вроде Эли и на свете нет. Вроде она здесь не хозяйка.

- Чего не идешь? Мы тебя ждем!

Эля исподлобья посмотрела на вошедшую Киру и притворно-жалким голоском поинтересовалась:

- Вы мне позволите хотя бы здесь посидеть спокойно? В моей кухоньке?

Больше они ее не звали. Волнухина вовсе не торопилась убираться. Часов на кухне не было, и Эле показалось, что она сидела там целую вечность. Дважды она крадучись подбиралась к двери своей комнаты (Ее комната!.. Это звучало теперь как издевка!) и прислушивалась, чем те занимаются. "Те" не скучали - Эля слышала их смех и оживленные голоса. В ней они не нуждались. Пожалуй, в ее комнате они над ней же смеялись. Однако, прислушавшись, Эля убедилась, что о ней и не думали говорить. Это отчего-то разозлило ее еще больше: значит, по-ихнему, она такое ничто, что даже и полслова не стоит?!

Наконец Волнухина ушла. Эля продолжала сидеть в кухне, ожидая, что Кира ее позовет, - ведь нельзя же, в конце концов, выставить на весь день человека, будто сломанную табуретку! О том, что она сидит здесь по собственной воле, Эля вовсе не думала.

Однако Кира не шла. Дальнейшее сидение становилось невыносимым. Эля достала из буфета большую коробку с домашним печеньем и пошла в комнату.

Кира, сидя в кресле, склонилась над вязаньем. Эля увидела, что она действительно связала уже неширокую полоску, как и обещала Волнухина. Не отрывая взгляда от неуверенно шевелящихся спиц, Кира шепотом считала петли.

Эля села на свою кровать и поставила коробку с печеньем на тумбочку, которая стояла между кроватью и креслом. Ее злость не то чтобы прошла она просто не знала, с чего начать. Надо найти такие слова, чтобы они с ходу припечатали эту святошу, которая изображает из себя невесть что, лицемерно потупив глазки.

Как обычно, от волнения у Эли проснулся волчий аппетит, и, таская печенье одно за другим, она в считанные минуты опорожнила чуть ли не всю коробку. Опомнившись наконец, она сварливым голосом спросила: