Сестры - [3]

- Ты ведь добрая девочка, правда? - полуутвердительно спросила у нее мать.

- О чем разговор, муттер! - согласно кивнула Эля.

Разумеется, она будет оставаться собой. По правде, она понятия не имела, как надо вести себя в подобных случаях, что нужно: сочувствовать, вздыхать, гладить по голове?.. Поэтому совет матери быть просто собой пришелся как нельзя кстати. Она и была собой. И появление сестры поначалу почти не изменило ее жизнь. Сестра была скучноватой, это верно, зато малообременительной.

Эля может сказать совершенно точно, когда сестра впервые улыбнулась, - так разителен был контраст замкнутого, печального лица и широчайшей улыбки в тридцать два зуба! Это было, когда пришла Заяц. Заяц, пропустив из-за ангины уроки, завалилась, однако же, в кино, а по дороге домой заглянула к Эле - переписать задание и поделиться восторгом по поводу сногсшибательной комедии.

- Так она, значит, раз-раз-раз, а он подбежал, а его вдруг по голове бу-ум! - кричала Элина подружка, корчась на диване от хохота. - А он глазами, знаешь, шнырь-шнырь, ну, умора! А ее раз - и нет, тут вместо нее выскочили те, и пошла потеха! По башке его хрясть! А он весь в торте стоит, прямо кусками с него валится... этот, ну, торт! А тот одной левой его шварк! А этот, ну, который... ну, этот, он уже на люстре качается!.. Комедия, братцы мои, полный завал!

- Это ты полный завал, Заяц, - еле выговорила Эля, тоже валяясь от смеха.

Зайцева тоже хохотала, щуря свои оттянутые к вискам, действительно заячьи какие-то глаза.

- Ладно, чао-какао - и покедова! - вскочив с дивана, помахала она рукой.

- Я тебе дам "покедова"! А фокус-покус? Без фокуса не отпущу! - И Эля закричала голосом распорядителя циркового манежа: - А сейчас - смертельный номер! Фокус-покус! Дрессированный заяц играет на барабане!

Зайцева вся подобралась, насторожилась и, оттопырив локти, быстро-быстро застучала по невидимому барабану. А ее лицо вдруг превратилось в уморительную наивно-глуповатую заячью мордочку.

- Заяц, шагом... арш! - скомандовала Эля.

Выбрасывая вперед плечо и припадая на одну ногу, все с тем же удивленно-глуповатым видом Зайцева замаршировала по комнате.

- Ать! Ать! - командовала Эля. - Заяц, грызи морковку!

Сморщив нос и вздернув верхнюю губу, крепко ухватив воображаемую морковку, Зайцева принялась ее грызть, настороженно косясь по сторонам.

И вдруг они услышали смех. Смеялась Кира, запрокинув голову и чуть не сползая со стула. Она была в комнате все это время, но Эля о ней и думать забыла, настолько тихо и незаметно она себя вела - прямо мебель какая-то, а не человек. Но теперь Эля могла видеть, что ее сестра - вовсе не мебель, мебель не умеет смеяться так громко и заразительно, сверкая зубами. Зайцева тоже смотрела озадаченно: похоже, ее тоже поразила перемена, происшедшая с Кирой.

- Ну, я пошла... Пока, девочки, - наконец сказала она, хотя до сих пор тоже обращалась к одной лишь Эле, как будто, кроме их двоих, в комнате никого не было.

С этой минуты Кира понемногу стала оттаивать. У нее начал проявляться свой характер, и этот характер не всегда радовал Элю. Например, она оказалась упрямой. И все старалась делать по-своему. Даже в мелочах она не желала уступать. Письменные задания, например, не только трудные, но и сущую чепуху, она готовила только с черновиком. По сути, делала двойную работу.

- Я так привыкла, - ответила она на Элино замечание.

- Глупо!

- Мама с папой требовали.

- Но ведь их уже нет, правда?

Кира смотрела в сторону, вся побелев.

- Пардон, прости то есть, - сказала Эля, решив никогда больше не лезть с советами. За твои советы на тебя же волком смотрят.

А однажды утром она проснулась от холода. Форточка была открыта настежь, Кира в майке и трусах, стоя на коврике, делала зарядку.

- Ну, ты даешь! - зевая, поразилась Эля. - Интересно, как это я будильник не услышала?

- А он только через полчаса прозвонит.

- Как же ты встала? Без звонка, что ли?

- Ну да. Я так привыкла.

Она привыкла! Интересно, она собирается каждое утро так ее морозить?

- А я привыкла спать до самого звонка, - с нажимом сказала Эля, - и не трястись от холода, как собачий хвост!

- Вставай, вместе зарядку будем делать. Сразу согреешься!

- Да ты что, сумасшедшая?! Закрой форточку! Я замерзла, тебе говорю!

Шлепая по паркету босыми ногами, Кира взяла одеяло со своей постели и укрыла Элю.

От холода Эля уже не просыпалась. Ее будил звонок, в комнате было свежо, а поверх ее одеяла теперь всегда лежало Кирино. И это был второй случай, когда Эле не удалось настоять на своем.

Кроме того, некоторые занятия, с тех пор как в комнате поселилась сестра, потеряли для Эли всякое удовольствие. Например, по воскресеньям Эля любила, встав попозже, сесть перед зеркалом и заняться собой. Это значило: сначала взять щетку и долго расчесывать волосы, пока они не начнут потрескивать; затем счесать их налево; полюбовавшись, опять направо; перемерить штук пять заколок; потом, приблизив вплотную к зеркалу лицо, внимательно разглядывать: вот здесь, кажется, пятнышко... а здесь морщинка - в ее-то годы! Потом... Впрочем, затем обычно раздавался призыв матери: