Сестрички и другие чудовища - [70]
— Думаю, — сказал Образцов, — штурмовать зал не придется.
«Такими темпами, — написал Джефф, — через пару часов они сами нас туда по одному перетаскают».
— Какая удивительная история, — Шастель, покачивая головой, выковырял наушник из уха. — Оказывается, это не кошмары, а бессмертные Горгоны из семейства титанов… Что вы так на меня смотрите? Вы что, думали, я отпущу беззащитную девушку в лапы безжалостного врага, не снабдив её микрофоном?
Момент истины
Длина в формуле — это не главное.
Пифагор о формуле длины окружности
Почему-то военная хитрость применяется гораздо чаще, чем военная мудрость.
Фон Клаузевиц. «Мои воображаемые победы»
Для лейтенанта О. настал идеальный момент, чтобы признаться. Вечер, ресторан, он и Ирэн. Мари не в счёт, она всё поймёт. Эдуард не в счёт, он ничего не поймёт. И даже два василиска, обернувшихся горгонами, казалось, смотрели на него подбадривающе. Точно лейтенант сказать не мог, на нём были тёмные очки, на горгонах были тёмные очки, но то, что он ещё не окаменел, казалось хорошим знаком.
Не хватало только шампанского, за которым О. и отправился на кухню.
Тем временем разговор на языке Эсхила, Демосфена и авторов физической терминологии продолжался.
— Как… э-э-э… интересно. Цепь пространственно-временных преобразователей, конгруэнтных апериодичным складкам континуума…
И Эдуард, похожий в тёмных очках, которые он нацепил на родные очки, на ослепшее фасеточное насекомое, принялся наносить на скатерть уравнение. Горгоны живо заинтересовались знакомыми греческими буквами, из которых складывались вроде даже и не слова.
Эвриала вопросительно шипнула.
— Нет, это не новогреческий, — поправила её Ирэн. — Это формулы. Я знаю, нас в школе учили.
— Этим формулам? — поразилась Мари.
— Тому, что это формулы.
Шампанского на кухне не оказалось — там вообще мало чего оказалось после баррикадирования горгонами дверей. Лейтенант, поколебавшись, открыл кладовку. В кладовке стоял пингвин.
— Таким… э-э-э… образом, новый природный преобразователь… э-э-э… появится через двести одиннадцать… э-э-э… лет, — Эдуард откинулся на спинку стула с видом человека, выполнившего всё, чего от него хотели.
За стенкой раздалось буханье спецназовских берцев.
— К штурму готовятся, — сказала Мари. — Двести одиннадцать лет мы тут вряд ли продержимся.
Горгоны уставились на дверь, словно раздумывая, не укрепить ли её ещё и бесполезным учёным.
— Да вы с ума все посходили! — вскочила из-за стола Ирэн. — Эдуард! У вас же есть искусственные бусы!
Учёный схватился за горло, то ли проверяя наличие бус, то ли защищаясь от возможного нападения рассерженной девушки.
— Преобразователь, — пояснила Мари, — который в демонстрационном зале. Вы можете его перенастроить?
Эдуард поскрёб очки.
— Э-э-э… Ну да… Это ведь тоже своего рода… Континуум… Сингулярность…
Учёный говорил всё тише, и Горгоны забеспокоились. Сфено что-то уточнила у Ирэн и та рассеянно ответила:
— Давай лучше я.
Нежная девичья оплеуха вернула Эдуарда из мира грёз и формул в зал ресторана.
— Мне нужно кое-что рассчитать, — сказал он. — Не принесёте ли… э-э-э… свежую скатерть?
Пингвин смотрел с таким укором, будто О. не пригласил его на мальчишник.
— Да понимаешь, — смутился лейтенант, — она ещё не согласилась.
Пингвин вопросительно наклонил голову.
— Нет, — заторопился О. — я уверен! На все сто! Конечно, она скажет «да»… Только… А вдруг откажет?
На сей раз греческая абракадабра заняла всего полскатерти, но Эдуард почему-то выглядел расстроенным.
— Э-э-э… Теоретически это возможно… Но настройка… э-э-э… будет довольно сложной… чтобы перескочить ровно…э-э-э… на двести одиннадцать лет вперёд…
— Пусть не ровно! — сказала Ирэн. — Пусть на двести десять с половиной. Полгода они подождут, правда, девочки?
Девочки спорить не стали. Учёный набросал ещё несколько строк формул.
— Погрешность… э-э-э… получается относительно большой… Примерно… э-э-э… сто один процент.
— Это двести двенадцать лет? — уточнила Мари. — То есть их может выкинуть уже после появления бусины? Или в прошлый год?
Эдуард задумался. Ирэн замахала руками:
— Подождите! Им не нужно к следующей бусине! Им нужно в начало времён!
— Начало? — лицо Эдуарда приобрело обиженное выражение. — То есть к нулю? Но это же вырожденный случай!
Ирэн не успела толком разозлиться, как учёный одним движением ручки написал всего несколько греческих букв. Строка заканчивалась понятным даже Ирэн и Мари нулем.
— Выглядит просто, — осторожно обрадовалась Мари. — А тут какая погрешность?
— Никакая, — пожал плечами Эдуард. — Сто один процент от нуля равен нулю.
Пингвин смотрел строго, но дружелюбно.
— Ты прав! — согласился О. — Женщины любят решительных! Никаких колебаний! Вот сейчас прямо пойду и скажу! Пусть знает!
Собеседник одобрительно каркнул, потоптался на месте, что-то нашаривая на полу лапой, — и к ногам лейтенанта выкатилась праздничная бутылка «Советского шампанского»[38].
— Спасибо, друг! — О. поднял бутылку, поправил очки и стремительно направился к выходу.
Он даже не заметил, что случайно зацепил ручку одной из холодильных камер, и на пол хлынул поток мороженой салаки.
