Сестрички и другие чудовища - [41]
— Нет, я лейтенант, — признался О. — это Мари была курсант. Я уже в Омордне был к тому моменту. А Мари и Ирэн побежали в разные стороны…
— Т-с-с! — вдруг зашипел Джефф.
Лейтенанту стало очень стыдно. Ирэн пропала, а он стоит тут и хвастается. Американец и русский от такого бесстыдства даже дар речи потеряли и теперь стояли, отвернувшись от О. и напряжённо глядя на сцену.
Лейтенант хотел уже было провалиться под землю (точнее, сначала под пол, потом под три километра льда, а потом уже под землю), но тут услышал, что за кулисами кто-то возится.
— Ирэн? — с надеждой прошептал О.
Со стороны сцены раздался трубный звук, как будто высморкался маленький слон.
«Не Ирэн, — огорчился лейтенант. — Но тогда кто?.. Василиск?!»
Американский капитан и русский майор беззвучно двинулись к сцене. О. застыл на месте, каждой клеточкой тела ощущая собственную неловкость.
«Только бы не чихнуть… — нос лейтенанта тут же отчаянно зачесался. — Сейчас мы его возьмём, сразу же разрежем, из его живота выскочит Ирэн, живая и красивая…»
Образцов и Джефф, двигаясь плавно, как ленивцы в глицерине, синхронно взобрались на сцену, где по-прежнему празднично светились лиловые шары.
«Ой! — спохватился О. — А как же мы возьмём-то его? Это же василиск! Ядовитые клыки, когти и дыхание! А взгляд?! Сейчас как выглянет — все мы и окаменеем! И кто тогда Ирэн спасет? Может, все-таки шумнуть? Ну, в смысле позвать подмогу…»
Если старшим коллегам лейтенанта и были ведомы подобные сомнения, то охотничий инстинкт глушил их, как динамит рыбу. Они обменялись энергичной спецназовской жестикуляцией, взялись за края кулисы, с треском её сорвали и бросились вперёд, накрывая затаившийся кошмар.
— Ура! — не удержался лейтенант и взлетел на сцену.
— Попался, ирод, — довольно сказал Образцов, придерживая слабо копошащееся под кулисой чудовище. — Петрович, тащи мою дубину, сейчас оприходуем клиента.
— Вот что я вам скажу, парни, — торжественно начал Джефф. — Когда настоящие копы делают настоящее дело, никакие геополитические…
— Э-э-э… — послышалось из-под кулисы как-то уж слишком по-человечески.
Американец и русский перестали улыбаться и откинули кулису. Под ней обнаружился не уникальный кошмар, считавшийся вымершим, а банальный учёный в очках с огромными линзами. Он, правда, тоже мог вымереть, если бы у майора при себе была дубина, но чего не произошло, того уже не случилось.
— Тьфу! — плюнул Образцов. — Не того взяли.
— Э-э-э?.. — произнес учёный.
— Это Эдуард, — сказал О.
— А! — повеселел русский. — Значит всё-таки немного того.
— Приносим извинения, мистер, — сказал Джефф, поднимая и отряхивая ученого, — но вы очень важный свидетель, и мы не могли допустить, чтобы с вами что-то случилось до того, как вы дадите показания.
Лейтенант не был уверен, что какие-либо показания удастся получить. Учёный выглядел точно так же как днём, — отсутствующий взгляд, заторможенные реакции, бессвязная речь. Неясно было лишь, что это: продолжающийся шок от зрелища окаменевших коллег или новый шок от внезапного накрывания кулисой.
— Сейчас мы зададим вам несколько несложных вопросов, — продолжал деликатничать американец, — вы на них ответите, и мы вас отпустим…
Но этому разумному плану сбыться было не суждено. Дверь заднего хода распахнулась, и на сцену ворвалась Мари.
— Это он? — крикнула она и сама себе ответила: — Он! Попался! Держите его, капитан.
Джефф с профессиональной сноровкой сменил отряхивание пиджака Эдуарда на простоватый, но надёжный захват за воротник.
Сержант встала напротив учёного и, глядя ему прямо в очки, отчеканила:
— Сейчас вы без увёрток и обиняков, прямо и честно ответите на мой первый вопрос.
— Э-э-э… — сказал Эдуард.
— Вот видишь, он до сих пор в шоке, — вздохнул О.
— Э-э-э… — сказал Эдуард. — А в чем… э-э-э… собственно… э-э-э… вопрос?
После чего вытащил из кармана платок и трубно высморкался.
— Ой, — сказал лейтенант. — Так он и не был в шоке…
Мари метнула на напарника взгляд, которому позавидовал бы матёрый василиск, и вернулась к ценному свидетелю.
— Вы меня сегодня видели?
— Э-э-э… Нет.
«Ну вот, — огорчённо подумал О., — столько старались…»
— Но я видел… э-э-э… девушку, которая на… э-э-э… вас похожа. Полагаю, что… э-э-э… это ваша сестра-близнец.
«Ничего себе! — поразился лейтенант. — С виду полный ботаник, а как всё просёк. Учёный!»
Мари прищурилась:
— А почему вы решили, что это была не я, а моя сестра?
— Ты в форме, а Ирэн в костюме, — подсказал О.
— Э-э-э… нет. Потому что…э-э-э… она сейчас не здесь.
Сердце лейтенанта ёкнуло.
— А где же она сейчас? — пугающе спокойным голосом спросила Мари.
— Э-э-э… там, — сказал Эдуард.
И показал на лиловый шар.
Пространственно-временной континуум
Из любой ситуации есть два выхода.
И на одном из них написано «Вход».
Из трактата «Дуалистическая природа двойственности»
Чтобы понять учёного, попытайтесь встать на его место. Сверхсовременная лаборатория, высокая зарплата, тебя никто не понимает, поэтому все уважают. Понятно теперь?
Из черновиков речей нобелевских лауреатов
С одной стороны, Мари понять было можно. Когда на простой вопрос «Какого двинутого фарадея ты без моего разрешения засунул мою сестру в свой кретинский шар?» тебе отвечают, что это не… э-э-э… шар, а автономный пространственно-временной континуум — тут кто угодно взбеленится.
