Сестрички и другие чудовища - [15]
Вся решительность лейтенанта испарилась, как будто её никогда и не было. О. ни разу не видел этот кошмар, но узнал его сразу. Злой Дембель.
— За сигаретой метнулся! — просипел монстр. — Быстрёхонько!
— В смысле? — пролепетал лейтенант.
— Бурый, что ли? — спросил Злой Дембель. — От как.
Кошмар шагнул к О. и непонятным образом за один шаг преодолел десяток метров.
— Сколько, — спросил он, дыхнув на О. сложным букетом ароматов спирта, солидола и сапожного крема, — дней до приказа?
Лейтенант закрыл глаза. Сзади его подталкивали ставшие мелкими и теперь уже не имеющими значения ужасы. Спереди, неотвратимо заполняя всё пространство, нависал Злой Дембель.
«Может, просто проглотит? — мелькнула утешительная мысль. — Теперь я знаю, как делать харакири изнутри…»
— Сколько дней до приказа, боец? — заревел Злой Дембель.
— Приказа не будет! — раздался откуда-то сверху грозный голос, в котором О. с изумлением узнал голос Георга.
Букет «спирт-солидол-сапожный крем» внезапно ослаб.
— Последним на дембель поедешь! — присоединился голос Мари.
— И альбом реквизирую! — вклинился начальник училища.
— И форму на уставную поменяешь! — завершил перечень дембельских кошмаров Георг.
Снаружи всё пришло в движение.
В хаотическое и сумбурное.
С криками «Стоять!», «Вот я тебя» и «В мешок его!» несколько раз что-то пронеслось мимо О. — но, к счастью, всякий раз мимо.
А потом всё как-то успокоилось.
— Давай, лейтенант! — произнёс бодрый голос начальника училища. — Открывай глаза.
Мари налила очередной стакан из графина и протянула О.
— Мы наводку от барабашек только в полвторого получили, — виновато сказал Георг. — Думали, не успеем.
— Наводку, — сказал лейтенант и вылил в себя жидкость из стакана.
Мари хотела повторить финт с наливанием, но О. отнял графин и прижал ко лбу.
— Да, лейтенант, — сказал начальник училища. — Думал я, что ты могуч, но если бы подумал, что настолько, два раза подумал бы, прежде чем только подумать тебя дежурным назначать.
Восхищение в голосе полковника неуловимо переходило в неодобрение и так же ловко возвращалось обратно.
— Это ж надо было так построить курсантов, чтобы они действительно не стали День первокурсника отмечать! Никогда такого не было! И никогда больше… — тут неодобрение стало неоспоримым, — такого не будет.
— О. просто действовал по уставу! — вступилась за лейтенанта Мари. — И извёл дурацкий ритуал…
— …который закрывал для Злого Дембеля проход в реальный мир, — перебил начальник училища.
— …благодаря чему нам удалось Злого Дембеля изловить! — не смутилась Мари. — И его, и Воинственного Духа, и Шизанутых Черпаков, и Неуловимых Сержантов, и даже Боевое Знамя!
— И даже знамя, — отозвался лейтенант, мутно посмотрел на графин, поборол желание выпить прямо из горлышка, налил и опрокинул стакан в себя.
— Удалось, — согласился подполковник. — Это лейтенант молодец. Но больше он в День первокурсника не дежурит. И в День всех святых. И на Новый год. И на праздник труда. А уж в неделю подготовки к Дню независимости чтобы духа твоего вблизи училища не было! В краткосрочный отпуск пойдёшь! За счёт заведения. То есть за счёт училища.
— За счёт — это хорошо… А как там мои дежурные?! — спохватился О. — С дежурства уже снялись? Спят уже?
— Снялись, но не спят, — сказал подполковник. — Новый гимн училища сочиняют. Там всё с «О» рифмуется.
Лейтенанта опять замутило.
— Ничего, — подбодрила его Мари. — Зато представляешь, как теперь тебя в школе уважать начнут!
«Милый господин полковник Марк! Заберите меня отсюда к себе в управление, нет никакой моей больше возможности. Курсанты мне так подчиняются, что я и шагу не могу сделать, чтобы они упор лёжа не приняли! А давеча я случайно в коридоре просвистел “Аппассионату” — так они из неё речёвку для физо сделали! Из “Аппассионаты”! Ко мне потом во сне Бетховен явился и принялся своей партитурой мне в лицо тыкать. Я ему говорю, что, мол, не я это, мол, недоразумение — а он всё тычет и тычет… Что поделать, глухой человек. Да ещё и покойник.
Или вот ещё случай. Поперхнулся я в нашем буфете кефиром — так мои же курсанты над буфетчиком военно-полевой суд учинили. Хорошо ещё, что заспорили — одни стояли за расстрел, другие, наоборот, за повешение. А тут уж и я откашлялся, приказал: «Отставить!». Они и тут перестарались, отставили буфетчика в угол, столы к стенам, руки на ширину плеч.
Возьмите меня к себе ординарцем. Или секретарём. Или секретарём ординарца. Я Вам (или ординарцу Вашему) буду за сигаретами бегать или по утрам для здоровья! Только заберите, ради… чего хотите!!! Хотя бы на испытательный срок! А то ведь поубиваются курсанты, мои приказы выполняючи, а кто будет виноват? Я.
Ну и Вы немножко, если откажете.
Вечно Ваш
С искренним почтением
Припадаю к сапогам
Преподаю тактику из последних сил
Лейтенант О.»
Сестрички. Сага
Пролог
Слухи о пользе так называемого здоровья сильно преувеличены. Наоборот, до глубокой старости доживают только очень больные люди.
Из «Докладов Института геронтологии Институту здравоохранения»
Профессор Джексон сидит в чулане и пытается понять, как это произошло. Как он, учёный с мировым именем, оказался здесь.
