Сестра моя Ольга - [43]

Дашка снова улыбнулась, на этот раз повеселее.

– Прав. Но на самом деле никакой голодовки, просто есть не хочется. Настроение паршивое.

– Это я, как раз, понимаю. Я спрашиваю – почему?

Дашка не ответила и Андрей, помолчав минуту, предположил:

– Опять с отцом встретилась?

– Глупо все как-то получается, – Даша поежилась и обхватила себя руками. – Жила себе спокойно, вдруг, откуда ни возьмись… что теперь делать?

– Это ты хочешь от меня ценный совет получить? – усмехнулся он. – Или так, риторически вопрошаешь судьбу?

– Наверное, риторически. А что, вы можете дать совет?

– Ни в коем случае. В таких ситуациях человек должен принимать решения самостоятельно. Думай.

– Да на самом деле, тут и думать нечего. Я его ни разу в жизни не видела, папулю этого, а тут нарисовался! Скрипку он мне купит, в Москву он меня отправит!

– Да-а, скрипка, это серьезно, – вздохнул Андрей.

– То-то и оно, – уныло подтвердила девочка. – Приличный инструмент тысяч тридцать пять – сорок стоит.

– Как подержанный жигуль-четверка? Понятно. А у них как, твердая цена или можно поторговаться?

– По разному, смотря где брать. Если от хозяина, то можно и поторговаться, только какой смысл?

– Ну как же. Если умело поднажать, то тысяч пять можно сбросить.

– А дальше? Дядя Андрей, нам что тридцать тысяч, что триста, что три миллиона – большой разницы нет. Эх, вот как бы так смухлевать, чтобы и скрипку получить, и родителем не обзаводиться!

– Угу. Как моя бабушка говорила: «И капитал приобрести и невинность соблюсти». Нет, милая, в реальной жизни так не бывает. Придется тебе выбирать что-то одно.

Даша опустила голову, поскребла пальцем маленькое чернильное пятнышко на покрывале:

– Он меня сегодня около школы ждал, пообщаться хотел. А я соврала, что мне в музыкалку к двум надо. Он тогда только проводил меня немного. Шоколадку хотел подарить большую и ошейник.

– Что значит – ошейник? – не понял Андрей. – Какой ошейник?

– Золотой. На самом деле, это колье такое: толстая цепочка, а между звеньями маленькие круглые пластиночки вставлены. И на каждой пластинке рисуночек. Симпатично, конечно, но все равно, очень похоже на ошейник. Я не взяла.

– Почему?

– А вам что, объяснять надо?

– Мне-то не надо, а отцу своему ты что сказала?

– Не называйте его, пожалуйста моим отцом, – поморщилась она. – Ничего я ему не стала говорить, не взяла и все.

– А шоколадку?

– Шоколадку тоже не взяла. Сказала, что у меня аллергия.

– Соврала?

– Нет, правда аллергия. Мне только одну дольку шоколада съесть – сразу вся физиономия пятнами покрывается. Поэтому мы дома только карамельки держим. Он, правда попытался все равно мне ее сунуть, для тети Наташи, – Даша хихикнула. – Пришлось объяснить, что тетечка с этой шоколадкой сделает, если получит. Вообще, не понимаю я его, как можно быть таким тупым? Ну что он лезет со своими подарками! Сто лет я ему не была нужна, а тут вдруг вспомнил. И что теперь? Он что, правда думает, что вот так, просто, раз – и станет моим папой? – она сердито стукнула кулаком по колену. – Он же ничего про меня не знает! Даже не помнит, в каком классе я учусь! Дядя Андрей, ну вот вы тоже мужчина, ну объясните мне, чего ему вдруг от меня понадобилось?

– Ну ты, Дарья, и вопросики задаешь. Я его даже не видел ни разу, откуда же мне знать, что он за человек. Может возрастное. После тридцати многим мужикам хочется чего-то такого: семья, дети.

– И вам?

– Ха, мне в первую очередь. Тем более, у меня это все уже было. Знаешь, как ни сложно нам с женой было в последнее время вместе уживаться, а когда они с сыном уехали, совсем худо стало. Прихожу домой, а там пусто, тихо, темно.

– Поэтому вы к нам и повадились? Хотели тетечку на себе женить?

– Ага. Этот злодейский умысел у меня и сейчас есть. Ты как, надеюсь, не против? Пойдешь ко мне в племянницы?

– К вам, пойду, – девочка повернулась, уткнулась лбом ему в плечо. – Вы какой-то такой, надежный. С вами спокойно.

– Спасибо, – Андрей погладил ее по голове. – Но я не понял, Даша, ты что, боишься его?

– Боюсь?

– Ну, не в том смысле, что боишься, а… как ты говоришь, тебе с ним не спокойно?

Даша снова отодвинулась и уставилась на свои коленки. Потом, неохотно ответила:

– Вы когда-нибудь слышали, что у каждого человека есть своя цена? В кино, жулики всякие, часто говорят.

– Слышал, конечно.

– И как, вы с этим согласны?

– Сложный вопрос. Если говорить о деньгах – не знаю, не уверен. Наверняка найдется достаточно людей, которых никакими деньгами не купишь. А если о каких-то других ценностях, если речь о том, что любого человека сломать можно… не знаю. Я бы например, никогда не смог рискнуть благополучием близких, это точно.

– Значит ваша цена – это благополучие близких? – жадно спросила она.

– Наверное.

– И как вы себя ощущаете… вот то, что цену себе знаете, жить не мешает?

– Да нет. Честно говоря, я не так, чтобы сильно об этом задумывался.

– А я вот последнее время, только об этом и думаю. Понимаете, я-то, как раз всегда считала – смотрите на меня – на человека, которого не купишь! А теперь… вот она, оказывается, моя цена. Дядя Андрей, знаете, чего я сейчас больше всего боюсь?

– Чего?