Сестра Морфея - [12]

Он протянул ей два конверта с деньгами брата и её.

Фима заглянула в свой конверт и, увидав там две купюры в пятьсот и сто рублей, вначале ужасно растерялась, вспыхнула, и даже слёзы выступили на глазах от обиды, но быстро мобилизовалась и, негодуя, бросила в сердцах:

— Какое вы имеете право определять мне заработную плату. Не забывайтесь, вы здесь никто.

— Мы здесь с тобой на одном уровне пребываем, ни ты, ни я, как и другие тренера, официально не оформлены. Все мы здесь по статусу батраки, только папа тебя облизывает как сахарного петушка, а нам шиш показывает и тот не маслом, а с горчицей.

Она хотела ему возразить, но он, подошёл вплотную к ней и прижал вертикально свой указательный палец к её губам.

— С завтрашнего дня я здесь никто, — прошептал он. — А сегодня я старший тренер, и в отсутствии твоего папы имею полное право распределять заработную плату каждому по труду.

Пока он нашёптывал Фиме о своих правах она, поймав момент, попыталась укусить его за палец, сильно щёлкнув зубами. Но он вовремя отдёрнул руку. И погрозив ей тем же пальцем, в шутку сказал:

— Ну, вот Александр Андреевич уже и рептилию на меня свою спустил. Надеюсь, твои укусы не ядовиты?

Людмила Ивановна заразительно засмеялась. Такой весёлой её Сергей Сергеевич ещё ни разу не видал.

— Интересная история, — разнежено протянула Фима и потрясла заявлением, в который она вцепилась как в свою незаслуженную зарплату.

— Пускай Людмила Ивановна выйдет из кабинета и на улице демонстрирует свой гомерический смех, а мне нужно с вами Сергей Сергеевич посекретничать.

Людмила Ивановна смеяться не прекратила, помахав неизвестно кому рукой, без пререканий покинула кабинет.

Фима прошла к креслу отца и опустила в него свой костлявый зад.

— Сергей Сергеевич, вы много не знаете, — произнесла она. — На нашу семью обрушилось большое несчастье. Отец набрал кредитов кучу и задолжал бандитам крупную сумму. Вот они его и держали в погребе две недели на хлебе и воде, пока мы с мамой и братом не вернули им часть денег. Осталось достать двести тысяч и тогда они отстанут от папы. Он ещё дом не купил у Людмилы Ивановны, но уже нашёл покупателя на него. Так серьёзно его прижали нехорошие дяди. Это основная причина низкой заработной платы всего персонала клуба.

— Кроме тебя и твоего брата, не считая твоего папы, — заметил он. — Так что ж мы ваши семейные финансовые проблемы на своих шеях должны выносить? — возмутился Сергей Сергеевич. — Он бывший сотрудник КГБ и так глупо влип в денежный круговорот. Мне это не понятно?

В ответ на его слова она скупо улыбнулась.

— Успокойтесь вы, — КГБ это звучит только грозно, но там разные должности были. Папа мой, например хоть и офицер, а охранял мясо от жуликов и крыс. Представьте себе, он уже не знает, как выбраться из этого порочного круга, в который его затянули обстоятельства. Он думает, передумает и ничего не может придумать.

У неё дыхание приостановилось, и глаза моментально увлажнились.

«На жалость бьёт, — подумал Сергей Сергеевич, — но ничего из этого не получится. Деньги распределены по справедливости и, возвращать их Фиме я не намерен».

Он встал со стула, заглянул ей в глаза:

— А не надо думать и передумывать, ему надо в первую очередь бросить бухать. Пьянство и коммерция вещи несовместимые. И второе, — заставить вас с братом работать. Тогда твой папа будет иметь счастливый вид. А взваливать своё тяжкое бремя на штат не совсем порядочно. Здесь рабов нет!

Дальше продолжать с ней разговор было бессмысленно, и он направился к двери, не обращая внимания на её сетования.

ВОТ И ПОЗНАКОМИЛИСЬ

Он вышел на улицу. Людмила Ивановна сидела в тени у входа на скамейке установленную под большим абрикосовым деревом и обмахивала себя китайским веером.

— Не ожидал от тебя, что ты примешь мою сторону, — сказал Платон, — присаживаясь рядом с ней.

— Дура потому что вот и понесло меня. Никак не могу остановиться, когда чувствую несправедливость. Сколько раз зарекалась молчать в любой ситуации. По секрету тебе скажу, только ты не смейся. Меня в городе большинство учителей из разных школ называют Людкой — Мутовкой. Кличка, какая — то тюремна, Сродни Соньке — Золотой ручке и Мане — Облигации.

— Я бы сказал революционная, — улыбаясь, поправил он её, — свой след в нашей истории оставили революционерки, как Надежда Крупская, — у неё партийная кличка была — Рыба. А Ленин её называл ласково Минога. Розалию Залкинд чекисты нарекли двумя кличками, Демон и Землячка. А Анку Пулемётчицу, разве не помнишь?

— Тебе смешно, а у меня накрылась работа, поездка в Лондон и вообще жизнь перевернулась. Завтра пойду новую работу искать.

Она порылась в сумке и, достав сигарету, закурила. После чего сизое облако поплыло в воздухе.

— Хотя к этому всё шло. Он меня на пятый день пригласил в сауну на второй этаж. Я думала, там компания будет. А он закрыл дверь и приказал раздеться догола. Я возмущаться не стала, сослалась на женские проблемы, которые у нас бывают ежемесячно. Только тогда он отстал. Рассказывал, как он с Павлом Ивановичем Смородиным, — своим могущественным родственником, полмира за казённый счёт объездил. Но напоил и накормил меня в тот вечер как на пиру у шейха.