Сестра луны - [52]

– А где все? – спросила она у Микаэлы.

– На свадьбе Пако и Фелиции. Или ты забыла? – ответила ей Микаэла. Длинные черные волосы ворожеи были аккуратно собраны в тяжелый узел на затылке. Более чем простая прическа Микаэлы контрастировала с ее подчеркнуто нарядным платьем, пышно отороченным кружевами.

– Ах да! Конечно… – едва слышно пробормотала Мария, а Микаэла в это время положила ей на лоб, обильно покрытый каплями пота, тряпицу, смоченную в холодной воде.

– Уже недолго осталось ждать, querida, но ты тужься, милая, тужься. Ребеночку надо помочь.

– Не могу, – простонала в ответ Мария, и тело ее снова содрогнулось от боли. Началась очередная схватка. – У меня больше нет сил.

– Прислушайся, Мария! – воскликнула Микаэла, навострив одно ухо. – Слышишь? Они уже начинают танцевать альбореа. А ты вслушивайся в ритм и тужься!

Мария расслышала мерный медленный звук: чьи-то руки отбивали четкий ритм на барабане кайон. О, как же хорошо были ей знакомы эти звуки. Скоро, совсем скоро они взорвутся веселой, жизнерадостной мелодией. Вот к барабану присоединились гитары, и земля завибрировала под ногами сотен танцоров, вступивших в круг.

– jDios Mio! – простонала роженица. – Этот ребенок убьет меня.

Она продолжила стенать, а дитя между тем продвигалось все дальше и дальше по ее телу.

– Младенец рвется на свет. Тоже хочет поучаствовать в танцах. Будет, как и его мама. Прислушайся! Ведь сейчас они поют для вас обоих. Это же альба, рассвет, начало новой жизни.

Через пару минут раздались ликующие звуки гитары, и голоса певцов достигли своего апогея, слившись воедино, и в это самое мгновение дитя пришло в этот мир.

– Девочка! – воскликнула Микаэла, перерезая пуповину ножом, потом быстро разобралась с последом. – Такая крохотная, но, по-моему, здоровенькая. – Она ловко перевернула младенца на спинку и слегка хлопнула по попе. Ребеночек негромко откашлялся, а потом раскрыл ротик и зашелся плачем.

– Ну вот! – проговорила Микаэла и стала пеленать новорожденную, проворно поворачивая ее тельце, словно это обычный кусок мяса. – Сейчас она твоя. Да благослови ее Дева Мария здоровьем и счастьем.

– Аминь, – откликнулась Мария, глядя на крохотное личико дочери: огромные глаза, нос луковкой, пухлые губки, кажущиеся слишком большими для ее ротика. Маленькие ручонки сжаты в два кулачка, которыми она энергично рассекает воздух, явно чем-то недовольная, продолжая кричать во всю мощь своих легких. Ножки тоже приподнялись над пеленкой и начали двигаться в разные стороны. Это пьянящее чувство свободы, которое ощутил младенец, вырвавшись наконец из материнской утробы.

– Горячая девчушка. Уже почувствовала свою силу, duende, бесенок маленький. Я буквально ощущаю эту силу. – Микаэла кивком головы подтвердила свои слова, потом передала несколько тряпок Марии, чтобы та остановила у себя кровотечение, после чего ополоснула руки в тазу с водой, тоже уже красной от крови. – Пока оставляю вас наедине. Начинайте потихоньку привыкать друг к другу. Я скажу Хозе, что у него родилась дочь. Думаю, он вскоре примчится сюда, чтобы взглянуть на малышку своими глазами.

С этими словами Микаэла вышла из пещеры, а Мария, вздохнув, приложила ребенка к груди, пытаясь унять ее плач. Ворожею можно было понять. Ничего удивительного, что ей так не терпелось, чтобы роды поскорее закончились; весь поселок Сакромонте в это время веселился на свадьбе. Ведь этого торжества все ждали целый месяц: невеста – внучка самого Хорроджумо, покойного цыганского короля. Столы будут ломиться от изобилия, вино литься рекой, да и все остальное тоже, как и положено на всяческих торжествах в честь королевских особ. Мария хорошо знала: не ринется ее муж с такого праздника, чтобы поскорее взглянуть на жену и свою новорожденную дочь. Уж скорее он прокатится голышом на своем муле по улицам Гранады.

– Вот мы и остались с тобою вдвоем, – прошептала она девочке, которая наконец начала сосать грудь и перестала плакать. В пещере снова установилась тишина. – Ты, к несчастью, родилась девочкой. Нелегкий жребий, милая.

Спотыкаясь, Мария поднялась с кровати, прижимая к себе дочь, ей отчаянно хотелось пить. Микаэла ушла второпях, даже забыла наполнить кружку роженицы водой. Мария медленно двинулась из спальни в сторону кухни, расположенной на выходе из пещеры. Голова у нее кружилась и от жажды, и от перенесенных страданий. Мария схватила кувшин с водой, поднесла его к губам, жадно выпила. Выглянув в оконце, высеченное прямо в скале, она увидела чистое ночное небо, сплошь усыпанное мерцающими звездами, которые веером рассыпались вокруг совершенного по своей форме полумесяца.

– Свет, – едва слышно прошептала Мария. И поцеловала свою доченьку в макушку, покрытую нежным пушком. – Решено! Я назову тебя Лусия, моя маленькая.

Кое-как доплелась обратно до кровати, прижимая одной рукой ребенка, а в другой неся кружку с водой, опустилась без сил на постель и сразу же забылась тяжелым сном изнуренного человека под убаюкивающие звуки фламенко, доносившиеся издалека.

* * *

1922 год, десять лет спустя

– Где ты шлялась, негодница? – сердито спросила у дочери Мария, подбоченясь и стоя у входа в пещеру Альбейсин. – Алисия сказала своей маме, что сегодня тебя в школе не было.