Серый. Начало пути - [21]

Нас погнали в баню, предусмотрительно растопленную за это время. В предбаннике всех обрили наголо. Как же мало надо человеку для счастья, просто помыться теплой водой с мылом. После двух с лишним месяцев без помывки, мне, человеку, принимавшему душ ежедневно, ничто не доставляло еще в этом мире большего наслаждения. Не считая конечно прекрасной ночи с Эллой, но это из другой категории. Любым приятным мгновениям свойственно заканчиваться. Поступила команда всем одеваться и строиться. Но я как мог, растягивал блаженство, поливая себя из ковша. Поэтому из бани вышел одним из последних. Как оказалось, зря.

Среди моей одежды не оказалось ботинок и куртки. Быстро надев все остальное, направился на поиски. Искомое нашлось на мужичке моей комплекции с явно криминальной рожей. По внешнему виду он здесь находился, как минимум за убийство, скорее всего не за одно. Мою одежду прибрал урка со стажем. Видимо еще на этапе припас и сейчас экспроприировал. Зная по домашним историям, что отступать никак нельзя решил действовать быстро. Мужик смотрел на меня с ухмылкой, оценивая, как противника. Я подошел к нему, и не вступая в разговоры, врезал кулаком по роже. Если он планировал уклониться, то у него это не получилось. Как в кино, оторвавшись немного от земли, улетел назад, ударившись головой о пол. Я подошел к нему и начал пинать ногой по ребрам. Тот даже не пытался встать, только прикрывался руками. Вокруг нас мгновенно освободилось пространство. Ко мне сзади подскочили Бургас с Цыфаном и стали оттаскивать от противника. Не знаю, откуда во мне столько ярости, но оттащили они меня с трудом.

— Все, я в норме, отпустите, — меня отпускают, и я направляюсь за своей одеждой.

Противник даже не думает сопротивляться, стаскиваю с него свои шмотки. И тут за спиной слышу:

— Не слишком ли тут кто-то борзый, на людей ни за что нападать?

Поворачиваюсь к говорившему, судя по всему один из корешей побитого урки. Мужик постарше, поавторитетнее предыдущего, но это главное отличие, в остальном по виду такая же мразь.

— Да разве ж кто нападает, тут фраер какой-то одежду мою по ошибке одел, а я обратно попросил вернуть.

— И ты всегда так просишь?

— Если кто возьмет мое без спроса, то только так и никак иначе. С какого вообще перепугу, ты здесь нарисовался? — начал заводится я.

— Смотри фраерок, еще не вечер время покажет, что здесь можно, а что нет.

— Время точно покажет, а ты за своими сявками следи — меньше вопросов возникать будет.

Мужик пристально посмотрел мне в глаза и видимо, что-то такое там разглядел, что решил не связываться. А жаль, злость во мне просто клокотала, ища выхода. И начнись заваруха, я этого урку порвал бы, как тузик грелку. Откуда появилась такая уверенность — не знаю, но чувствовал, что смогу. Усталость на меня так повлияла, долгий переход или еще, что не знаю. Раньше я за собой таких агрессивных выходок не замечал. И вот тебе на, по прибытию на каторгу — накатило.

Бургас с Цыфаном меня оттеснили от урки, и я прошел к своему месту. Только собрался посидеть отдохнуть нормально, как прозвучала команда всем на выход, строится. Нас построили в шеренгу по два человека, и повели к бараку на другой стороне плаца. Там оказался вещевой склад. Каждому выдавали матрац, подушку и ложку. Матрац с подушкой оказались набиты соломой, ложка была деревянной. Никакой спецодежды нам не выдавали. Странно конечно, я ожидал робу в полоску с вышитым номером, но ничего подобного видимо не полагалось. Кроме надзирателей обслуживающий персонал состоял всего из нескольких каторжан. Носились они, как угорелые, стараясь угодить начальству. Оно и понятно. Находиться подальше от журика было здесь большой привилегией. Покончив с экипировкой, всех повели в барак.

Барак очень походил по виду на те, что показывали у нас по телику в фильмах про ГУЛАГ. Метров тридцать в длину и метров пятнадцать в ширину, плотно заставленный двухъярусными кроватями. Кроме нас в бараке никого не было. Все кровати оказались свободными. Недолго думая народ принялся занимать места. Я тоже сразу занял нижнее место на одной из кроватей, примерно в середине барака. Местами вспыхивали потасовки за места, но со мной никто в спор не вступал, видимо инцидент в бане поспособствовал. Возле кроватей не было никаких тумбочек либо ящиков. Видимо личные вещи здесь никому не полагались. Как интересно, в случае чего, доказать, что кровать моя? Будем решать проблемы по мере поступления, с удовольствием вытянувшись на матраце, подумал я. Мои попутчики из Шевальда расположились на местах неподалеку от моего. Хоть и не кореша, а все-таки сблизились мы с ними немного, других товарищей у меня в этом мире все равно нет. Долго повалятся на кровати — не получилось, дали команду на построение. Пришлось тащиться на улицу, а так приятно оказалось поваляться на матраце, хоть и соломой набитым. Нас построили в шеренгу по два человека. Вперед вышел надзиратель, посмотрел на нас тяжелым взглядом и принялся объяснять правила, коих оказалось не много, причем простые они были как три копейки.

Все здесь строилось на добыче журика. Нам даже продемонстрировали корень, который придется искать — эдакая помесь картошки и хрена. Растут эти клубни под корнями кустов на глубине от десяти сантиметров до пятидесяти. Главная особенность заключалась в том, что клубни были не под каждым кустом, а под каким именно неизвестно. Можно копать целый день и не найти ничего, а можно за час выкопать сразу несколько. Норма выработки тоже простая — один корень с человека в день. Те, кто выполняют норму, получают нормальное двух разовое питание, остальные полбуханки хлеба на сутки. Заключенный, не сдавший норму, пять дней подряд, не допускался на хозяйственную территорию. Долгое нахождение в близости журика было нежелательным для человека. Дольше трех месяцев на поле журика мало кто выживал. Ночевка в бараке оказалась привилегией тем, кто выполнял норму хотя бы раз в пять дней. У многих в зарослях журика резко ухудшиться самочувствие, но это нормально, такая вот особенность кустика. Бежать по реке можете, но бесполезно, река кишит тварями, человечина им весьма по вкусу. К реке лучше не приближаться, могут захватить щупальцем даже на берегу. Переплывать на плотах на другой берег бессмысленно. Человека на том берегу буквально разрывало на части, такая вот аномалия после войны магов. Бежать вглубь страны бесполезно. Степь на много километров назад, собаки след берут превосходно. За последние тридцать лет успешных побегов не было. Завтра утром заключенным выдадут лопатки и присвоят учетный номер. Первые пять дней для новичков адаптационный период, кормить будут не зависимо от нормы выработки, затем не обессудьте, сачковать вам здесь никто не позволит. Кусты журика, кстати, вырубать нельзя. Ежели кто заметит подобное действие и стуканет начальству — получит усиленный паек на три дня. При необходимости охрана посещает заросли кустарника и наказывает провинившихся, отсидеться на поле не получиться, да и не захочется. Но нам — конченой мрази, негодяям и прочее, прочее, надо радоваться, что суд позволил честным трудом искупить вину и выйти на свободу. На этом все, отбой по сигналу колокола, подъем тоже. Возвращение с работы — все по тому же колоколу. Шастать по территории запрещается, кроме питания, туалета и бани. Баня кстати тоже привилегия для стахановцев, как и медицина, новая одежда, и все прочее. Правила оказались простыми и незамысловатыми — хочешь жрать и выжить, копай корешки. Мне невольно на ум пришло сравнение с трюфелями у нас — вот бы сюда свинку для поиска корешков, да видать нет такой здесь.